Партизанская хроника

Мацкевич долго не возвращался. Вильджюнас и его партизаны нервничали: они стремились скорей попасть в свои края и начать бить оккупантов. Вильджюнас просил посылать на боевые операции партизан из его группы.

— Успеешь повоевать, — успокаивал я его.

— Мы хотим бить врага. Вы имеете уже боевой опыт, и мы поучимся у вас, — настаивал Ионас.

Я, разумеется, согласился. Стокас, Борейша, Грицкунас, Вагонис, Гаведас и другие из группы Вильджюнаса совместно с нашими партизанами ходили в разведку и на железные дороги. Партизаны полюбили новых товарищей за смелость и находчивость. Мы с Кусковым постоянно привлекали Вильджюнаса к решению практических вопросов по руководству работой отрядов. Он помогал нам и вместе с тем приобретал опыт партизанской борьбы.

Возвратился Мацкевич и принес письмо. Воронянский писал, что он в настоящее время поддерживает связь с Минским подпольным обкомом партии, Белорусским штабом партизанского движения и с его руководителем — Петром Захаровичем Калининым. Василий Трофимович обещал принять «Березу», при помощи районных подпольных организаций безопасно провести его через зону своих отрядов до озера Нарочь, где действуют отряды партизан Советской Литвы.

— Спасибо, дружище! — схватил меня в объятия Вильджюнас.

И вновь знакомое чувство: грустно, что товарищи оставляют нас, и вместе с тем радостно видеть, как они рвутся в бой.

Еще до возвращения Мацкевича мы подготовили группу, которая должна была сопровождать Вильджюнаса. Он, Кусков и я обсуждали последние детали, когда к нам подошли подрывники Сермяжко и Усольцев. Всегда энергичные, находчивые и веселые, на этот раз они казались погруженными в глубокое раздумье.

— Что скажете, Константины? — спросил Кусков.

— Мы задумали одно дело, — переминаясь с ноги на ногу, проговорил Усольцев. — Вернее, Сермяжко задумал. Не знаем, одобрите ли?

— Говори, говори, — заинтересовался Кусков. — Если пришли — так, видно, что-то серьезное.

Сермяжко начал докладывать:

— Когда мы взрываем эшелоны, то повреждаем паровоз, десять — пятнадцать вагонов, а остальные остаются целы. Если в эшелонах техника, то она через несколько дней движется опять к фронту, а если в них гитлеровцы, то они открывают по нам огонь. Так вот мы и задумали уничтожать эшелоны полностью, а для этого нужно подрывать их в трех местах и потом брать штурмом.

— Дельно, — проговорил я.

Сермяжко продолжал свой рассказ, и мы убедились, насколько тщательно продумал он план уничтожения эшелонов.

— Обожди, Ионас Ионович, распахнем тебе через железную дорогу «широкие ворота», — предложил я Вильджюнасу.

— Хорошо задумано. Когда-нибудь и мы используем ваш опыт. Охотно подожду, — согласился он.

— Идите, готовьтесь к походу, — сказал Кусков Усольцеву и Сермяжко. — На задание берите только добровольцев.

Мы вышли из палатки.

Усольцев и Сермяжко повели отобранных людей на подготовительные занятия. Сермяжко обучал подрывному делу по изобретенному им способу. Афиногентов, Ларионов, Тихонов, Красовский и другие спрятались в траве, каждый из них держал в руке по веревке. Концы этих веревок были у Сермяжко. После выстрела из пистолета лежавшие в траве должны были одновременно дернуть свои концы веревок.

Неподалеку от подрывников занимался с двадцатью восемью партизанами из штурмовой группы Усольцев. Кеглевые шашки заменяли им воспламеняющуюся жидкость.

По сигналу Усольцева партизаны бросались в атаку на воображаемый эшелон. Одновременно с этим две пары подрывников впереди и сзади воображаемого эшелона «подрывали» рельсы, чтобы не могло подъехать подкрепление.

Весь день тренировались партизаны. Вечером к нам пришли инициаторы похода.

— Ну как, усвоили? — спросил я их.

— На отлично, — ответили оба в один голос.

— Да, но сейчас вы орудовали днем, а как выйдет ночью?

Сермяжко и Усольцев согласились, что нужно провести еще и ночные занятия. Эти занятия прошли не совсем удачно.

— Придется еще разок попробовать, — признался Усольцев.

— Не забудь, на железной дороге будет легче, там взрывы осветят местность, — напомнил ему Сермяжко.

К этому новому для нас методу готовились серьезно. Даже в день выступления, когда партизанам полагался отдых, они усердно занимались. После обеда их все же заставили разойтись по шалашам. Только Усольцев и Сермяжко не захотели отдыхать, они о чем-то озабоченно переговаривались, осматривали заряды, термитные кегли.

Желая убедиться, все ли готово, я зашел в шалаш подразделения Ивана Любимова. Он должен был сопровождать группу Вильджюнаса. Большинство партизан перед походом отдыхали. Сам командир чистил пистолет.

— В поход? — показывая на разложенные части пистолета, спросил я.

— Так точно, — ответил он.

— Задание вам ясно?

— Ясно! Выполним, товарищ командир.

— Где Жардецкий? — спросил я.

— Если срочно нужно, я здесь, — раздался из-под шинели его голос.

— Присядь, побеседуем, — предложил я и вынул из сумки карту.

Юлиан и Любимов присели. Я показал им, где Усольцев со своими партизанами подорвет эшелон. Любимов внимательно следил за моим пальцем, а Юлиан смотрел куда-то в сторону.