Партизаны

Лавочник любил вечерами поговорить с Юзефом. Нередко доставал бутылку водки, выпивали по паре рюмочек. Лыховский рассказывал о разных трудностях в торговых делах. Для него товар и деньги были основой всей жизни. Однажды даже сказал, что Юзеф должен бросить свои мастерские и перейти на работу к нему в магазин. Доказывал, что любит честных людей, а таких нынче мало. Юзеф уже хотел было принять предложение Лыховского, но в разговор неожиданно вмешалась Дорота.

— Нет, он этого не сделает.

— Почему? — удивился Лыховский. — Где ему будет лучше? Работа чистая, легкая.

— Нет, — отрезала девушка, — он не может. У него есть своя профессия.

— Торговать каждый сумеет, — рассмеялся Лыховский, — была бы только голова на плечах.

— Нет, ни в коем случае.

Юзеф молчал. Зачем ее дразнить? Видно, у нее есть какая-то причина… Лыховский сменил эту тему, и остаток вечера разговаривали о пустяках. Когда же они вошли в свою комнату, Юзеф не выдержал.

— Почему ты не хочешь, чтобы я у него работал? — спросил он.

— Успокойся…

— Ну скажи, Дорота…

Она закрыла ему рот поцелуем. На такой аргумент обычно у него не было ответа. А Дорота в этот вечер была нежна как никогда. Лишь ночью, когда они лежали рядом, уставшие от ласк, она сказала тихо:

— Юзек, очень тебя прошу, сделай так, как я советую.

— О чем ты говоришь?

— Не бросай работу в мастерских.

— Хорошо. — Юзеф в такие минуты соглашался на все.

— Когда-нибудь я это тебе объясню.

— Хорошо, дорогая.

— Я очень рада, что мой Юзек слушается Доротку. Увидишь, что все будет хорошо.

Почему она из простых, собственно, вещей делает такую тайну? Тень сомнения, однако, быстро исчезла под поцелуями и горячими ласками. Больше он не спрашивал…

* * *

Раненый застонал громче. Юзеф зашевелился и сразу заметил, как дрогнуло дуло винтовки часового. От костра к ним направились двое, остановились возле раненого. Юзеф слышал их голоса, но не различал слов. Он понимал, что их беспокоит. Единственная подвода осталась в лагере. А что теперь делать? Нести парня на руках? Вспомнилось, как сам он был ранен в тридцать девятом… Двое мужчин шли обратно. Теперь Юзеф узнал их: Коза и Янек.

— Рискованно, — послышался голос Янека. — Наверняка нас ищут.

— Не выдержит, — отозвался Коза.

— Знаю.

Легкий ветерок шумел в ветвях деревьев, небо затянуто тучами так, что не видно было звезд. Маленький костер заслонили люди, сидящие возле него. Только бы быстрее вынесли этот приговор…

Кровавый сорок второй год… Кругом полыхает огонь войны. Здесь, в тылу, сапог оккупанта давит все сильнее, все страшнее. Переполнены концлагеря. Рядом голодное гетто. И Сопротивление… Начинают гибнуть жандармы, часто горят скирды хлеба, портятся машины. На улицах усиленные патрули, нередко звучат выстрелы. Люди на сборах взвода все время говорят о борьбе. Юзеф тоже поддается этому настроению. Подхорунжий Заглоба только пожимает плечами. Немецкая армия сильна, на восточном фронте вновь наступление. О восстании не может быть и речи. С голыми руками против пушек не пойдешь. Разве они не читают информационный бюллетень? Что еще не понятно? Выходит, надо ждать и истекать кровью. Черт бы это побрал…

А Мильке и Рудольф рассказывают о борьбе с большевиками. Даже здесь, в генерал-губернаторстве, коммунисты причиняют беспокойство. Из этого не выйдет ничего хорошего, только будут напрасные жертвы, и больше всего пострадают невинные люди. Немцы настолько сильны, что сломят любое сопротивление.

Дорота становилась все более возбужденной, нервной. Начала пить. Нельзя сказать, что много, а так, чтобы забыться. И все чаще уходила из дома, объясняя это тем, что тоже должна участвовать в Сопротивлении.

— Дорогая, там нужны солдаты. — Юзеф пытался отговорить ее от этого намерения.

— А у вас разве нет там женщин?

— Есть.

— Вот видишь. А меня отговариваешь.

Он пожалел, что сказал ей о своей подпольной работе. Правда, он не мог бесконечно выдумывать предлоги для того, чтобы уходить из дома. Вот так в конце концов и сказал…

— Юзек! — воскликнула она тогда. — Ты настоящий мужчина.

Он рассказал Заглобе о желании Дороты участвовать в Сопротивлении. Позже узнал, что она стала связной при командовании.

А Войтушевский принес сенсационную новость: Рудольф сотрудничает с гестапо. Это совершенно точно… Коваль сначала даже не поверил, но Войтушевский убедил его в этом. Тогда Юзеф не выдержал и сказал обо всем Дороте: пусть будет осторожнее… Не признался только, откуда узнал. Девушка улыбнулась:

— Я знала об этом.

— Что ты говоришь?! А Лыховский?

— Тоже знает. Ведь мы должны знать, с кем имеем дело.

Тон, каким сказала это девушка, окончательно убедил его в том, что это правда.

— Я не могу тебе сейчас всего сказать, — голос Дороты порой снижался до шепота, — но верь мне, что не один человек будет благословлять Лыховского. Ты знаешь, что из гестапо обратного пути нет. Есть только один способ…

— Какой?

— Не догадываешься? Скажу только, что Лыховский с моей помощью ведет игру. Не для себя, для других.

— Я боюсь за тебя.