Паруса и пушки

Так и поступили. Бабингтона и троих его ближайших сподвижников (по другим источникам – пятерых) буквально резали на куски несколько часов. Кричали они так, что впервые угрюмо замолчала лондонская толпа, для которой казни были развлечением. Кое-где заворчали, что это уж чересчур…

Учтя такие настроения, остальных повесили без затей – в том числе двух подростков, виновных исключительно в том, что они дали хлеба скрывавшемуся от властей Бабингтону. Марии Стюарт палач отрубил голову с третьего удара – двумя первыми только покалечил.

Чтобы реабилитировать себя в глазах того самого «общественного мнения», Елизавета провела «операцию прикрытия». Козлом отпущения она выставила своего секретаря Уильяма Дэвисона. Стала говорить, что смертный приговор она подписала «просто так», «для виду», и приводить его в исполнение вовсе не собиралась – вот только секретарь, проявив усердие не по уму, сглупа его отправил вместе с прочими бумагами. Венецианскому послу она так и заявила: «Приказ о казни был отдан только для того, чтобы успокоить общественное мнение, но дурак-секретарь дал делу ход, и вот случилось непоправимое…»

Вряд ли посол ей поверил – простодушные послы если и встречались, то разве что при Брежневе, когда проштрафившихся высокопоставленных партийцев в качестве почетной ссылки отправляли послами куда-нибудь подальше, пренебрегая тем, что в дипломатических делах они не смыслят ни уха, ни рыла. Но профессиональный дипломат, да еще в XVI веке, да еще венецианец, знающий толк в интригах… Нет, вряд ли поверил – как наверняка очень и очень многие.

Дэвисона судили, приговорили к тюремному заключению и законопатили в Тауэр – Дэвисон был не простым писаришкой, а, судя по всему, лордом, потому что судили его как раз лорды. Вдобавок наложили огромный штраф в 10 000 фунтов стерлингов. Правда, потом выпустили, на уплате штрафа не настаивали, и Дэвисон вновь стал личным секретарем королевы. Должно быть, он был как раз человеком умным, прекрасно понимал отведенную ему роль и помалкивал в тряпочку, смиренно поддакивая официальной версии: глуп-с, дурака свалял, уж простите…

С казнью Марии Стюарт Елизавета избавилась от главной опасности – покушений на ее жизнь. Теперь агентам Папы Римского, испанского короля и всем прочим не было никакой надобности ее убивать: в случае ее смерти наследником становился протестант Иаков Шестой, о чем было заранее объявлено во всеуслышание…

При известии о казни ощетинилась и оскалилась вся Европа – и католические властители, и протестантские. Никому не нравился опасный прецедент, когда коронованной особе сносят голову, как какой-нибудь мужичке. Казнь леди Джен Грей в свое время такого всплеска эмоций не вызвала – ее практически не знали в Европе, она правила (если только уместно это слово) всего девять дней и к тому же не была коронована. Зато Марию Стюарт в Европе прекрасно знали…

Елизавета к этому отнеслась философски – брань на вороту не виснет… Она прекрасно понимала, что Франция с ней воевать не будет – там бушевала гражданская война меж католиками и гугенотами и было не до войн внешних. Остальные тем более не ввяжутся.

Правда, оставался старинный враг – Испания. Вот испанский король готовился воевать всерьез – не из эмоций и даже не из религиозных поводов, а по соображениям насквозь практическим. Он огласил завещание, по которому Мария передавала ему права на английский трон, и стал готовить военный флот – благо весь католический мир только приветствовал бы свержение «еретички».

Флот этот с самого начала какой-то оптимист назвал Непобедимой Армадой. Как вскоре выяснилось, напрасно. В Лиссабоне собрали нешуточную силу – 131 военный и транспортный корабль, 8000 моряков, 19 000 испанских и португальских солдат и некоторое количество «нестроевых» – всего более 30 000 человек. Почему в Лиссабоне? Да потому, что недавно умер, не оставив наследников, португальский король, испанцы заняли Португалию, и тамошнее дворянство добровольно и с песней избрало Филиппа Второго своим королем, правда, выговорив себе некоторые льготы: Португалия в состав испанской империи не вошла, сохранив некоторую автономию.

Хороший командующий имелся – опытный флотоводец дон Альваро де Базан, маркиз де Санта-Круз, один из тех, кто выиграл знаменитое морское сражение с турками при Лепанто. Однако он неожиданно умер, и король назначил вместо него герцога Медина Сидония. Герцог был неплохим администратором, но морского дела не знал совершенно, а весь его военный опыт сводился к тому, что он отстоял Кадис во время недавнего вторжения английских «морских собак». Герцог оказался человеком честным и заявил королю, что у него попросту нет опыта в морских делах, а военный опыт на суше невелик. Король, однако, настоял: после смерти дона Альваро его подчиненные начали открыто грызться меж собой за командование – а вот герцог был знатнее их всех. С этого козырного туза король и пошел.