Паруса над волнами

— Сил маловато, — задумчиво сказал Суворов. — Из Кременчуга со дня на день должны подойти гребные лодки. Тогда…

— Тогда, ваше сиятельство, я попытаюсь своими силами сжечь флагман турок! — перебил Поль.

Суворов удивленно взглянул на него.

— На рейде Очакова?

— Нет! Я выманю капудана Гассана к лиману. А потом, когда они не выдержат моего удара и повернут назад, их борта окажутся в распоряжении ваших сорока восьми пушек!

Суворов еще решительнее подхватил американца под руку и повел его к крепости.

— Обсудим, голубчик, все спокойно. Одним гляденьем на корабли Очакова не возьмешь!

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Цветами и травами полыхал июнь. Струистая жара плыла над Кинбурном. Пехотинцы томились в раскаленных стенах крепости и подземных убежищах. Генерал-аншеф, дабы не обнаружить раньше времени выдвинутые вперед батареи, строго-настрого запретил им купаться даже ночью.

Из Кременчуга прибыли наконец двадцать две скампавеи по двадцать четыре весла каждая. Легкие и быстрые, скампавеи были хорошо приспособлены для действия в лиманах.

— Комары! Помилуй бог, истинные комары! — восхищался суденышками Суворов. — Тучей со всех сторон! Штурм! Абордаж! Победа!

Все было рассчитано и решено.

17 июня 1788 года турки, уверенные в своих силах, подняли паруса и пошли к устью Днепра. Адмиралы Нассау и Поль Джонс двинулись навстречу. К вечеру флоты сошлись на расстояние видимости недалеко от Бугского лимана. В быстро наступившей темноте команды начали готовиться к утреннему сражению.

В полночь Поль Джонс приказал спустить на воду ялик с двумя гребцами-запорожцами. Сам контр-адмирал тоже переодевался запорожцем. Американец сошел в ялик в необъятных синих шароварах, в грубых смазных сапогах, в серой свитке; на голове у него красовалась черная смушковая шапка, за пояс, намотанный по-казацки в несколько рядов, были засунуты два тяжелых пистолета.

— Форвард! — тихо сказал Поль.

Гребцы оттолкнули ялик от борта, и он растворился во тьме.

Плыли в абсолютной тишине. Обмотанные тряпками вальки весел и уключины не издавали ни единого звука.

Через полчаса тьма впереди сгустилась, стали видны тяжелые обводы турецких кораблей. Еще несколько бесшумных гребков — и над головами запорожцев нависли крутые борта фрегатов Гассан-паши.

— Сайленс! Теперь тихо! — прошептал Поль Джонс.

Перебирая руками по доскам обшивки, все трое вели ялик вдоль корпуса флагманского турецкого корабля.

Турки тоже не спали. Было слышно, как что-то грохотало на внутренних палубах, как переговаривались между собою матросы. Видимо, ради маскировки на верхних палубах не было зажжено ни одного фонаря.

Вот, наконец, нос корабля.

Стоп! — скомандовал Поль Джонс.

Вынув из складок пояса кусок мела, он встал на банку ялика и, дотянувшись возможно выше до досок обшивки, написал крупными буквами на отвесе борта:

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ «СЖЕЧЬ. ПОЛЬ ДЖОНС».

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Потом сильно оттолкнул ялик и приказал:

— Назад!

Утром капудану Гассану вахтенные донесли о надписи.

— Поль Джонс? — воскликнул Гассан. — Я слышал об этом неверном инглези. Но откуда он мог взяться у русских?

После утренней молитвы капудан сам осмотрел надпись. Лицо его налилось темной кровью.

— Я повешу его на рее его собственного корабля, клянусь аллахом! Канониры! Готовить орудия к бою!

Поль Джонс и адмирал Нассау-Зиген отдали на своих кораблях такое же распоряжение на полчаса раньше. Поймав парусами утренний бриз, русская эскадра пошла на сближение с турками.

И вот началось…

Первыми ударили из сотни пушек корабли капудана. Почти в ту же минуту борта русских кораблей как бы раскололись вдоль огненно-дымной чертой. Свистящая картечь рванула турецкие паруса. «Владимир» огнем всех стволов правого борта громил флагман Гассана. Чтобы огонь был непрерывным, Поль Джонс приказал стрелять поочередно: сначала орудия нижнего — гон-дека, затем залп среднего — мидель-дека и, наконец, легкие пушки опер-дека. Тем временем артиллеристы успевали перезарядить первый ряд карронад, и все начиналось сызнова.

Ветер не успевал уносить пороховую гарь с места боя, и вскоре обе эскадры утонули в густых клубах дыма. Над клубами поднимались только стеньги мачт, под клотиками которых развевались вымпелы.

— По мачтам! По мачтам! — яростно кричал Джон. — На опердеке! Ваше дело — только мачты, черт побери! Мачты!

Но канониры и так знали, что нужно делать. Еще ночью Поль Джонс дал им инструкцию — постараться сбить паруса у турецкого флагмана и лишить его хода.