Паруса судьбы

Монах хлопнул в ладоши. Из сырого мрака туннеля сначала возникло подобие тени, затем, в дроглом свете догорающих свечей, она обрела форму большого и широкого, как родовой сундук, мужчины. Голубая домотканая ряса топорщилась на его бедре, обрисовывая короткий артиллерийский тесак.

Вице-король неожиданно ощутил холод в желудке и судорожно сглотнул: иссеченное суровыми морщинами лицо, тяжелые надбровные дуги и огромные, с веревками вен руки простолюдина впечатлили его. Но более потрясли глаза монаха. В них отсутствовала грань между зрачком и радужной оболочкой; вместо нее расплывалось неумолимое черное пятно.

− Проклятие! Он слышал нас, Монтуа! − герцог нервно щелкнул суставами пальцев.

− Я доверяю своим людям, ваша светлость. Каждый, кто вздумает шутить со мной… пошутит с Господом.

Монтуа приметил, как решимость на лице Кальехи сменилась знакомой болезненной гримасой: у старика начинались головные боли. К концу дня он больше сидел, чем стоял, предплечья все чаще касались спасительных подлокотников кресла.

Падре почтительно поклонился и обернулся к угрюмому монаху.

− Ты всё слышал, брат Лоренсо? Ты запомнил его?

Монах качнул головой:

− Да, мой генерал.

− Довожу до твоего сведения, брат Лоренсо, − Монтуа величественно поднял руку, − для доказательства преданности нашего братства Отцу Небесному, я повелеваю: ты, брат Лоренсо, убьешь врага Ордена Иисуса − дона Диего де Уэльву.

− Да, мой генерал. Ad majorem Dei gloriam178. Завтра же он проглотит бычий язык. Так в Андалузии называют это, − заскорузлая рука легла на обвитую кожей рукоять тесака.

− О нет! − вице-король порывисто вышел из-за стола. − Я не желаю и не допущу, ваше высокопреосвященство, чтобы с посланником Мадрида на моих улицах что-нибудь произошло. Другое дело, ну… скажем, по пути в Калифорнию.

− Разумно, − Монтуа протянул руку с рубиновым перстнем Лоренсо. − Возьми это и запомни: цель оправдывает средства! Корона и Орден ждут доказательств твоей преданности.

Монах припал на одно колено, раболепно поцеловал сияющий камень и с благоговейным трепетом снял перстень.

− Возблагодарим, брат Лоренсо, Господа нашего Иисуса Христа, Заступницу Деву Марию и верного покровителя Ордена Святого Игнатия179. Помолимся же, дабы Создатель благоволил нам во веки веков. Amen.

Глава 17

Грохот повозок, стук молотков и круговерть веселых мельниц многоголосого города незаметно стихли. Пыль, зависшая в воздухе, медленно оседала на стенах домов, на уставших мостовых, покрывая их нежным бархатом. Вечерняя вуаль пала на лик охрипшего за день Мехико, который спешил пропустить кружку-другую перед коротким сном.

Антонио от досады грыз ногти − терпения не было никакого. Посетитель, хоть режь, не шел. Он неловко спрыгнул со стойки и простучал на веранду.

Грязно-синее небо стояло над ним глухое и душное, похожее на старое одеяло, в дыры которого едва пробивался сумеречный свет. Лишь загадочный запад еще пламенел, и черный исполин Сан-Мартин, казалось, был усеян тлеющим рубином углей.

Это был район лачуг бедняков с пышным бурьяном и кривыми улочками, где громоздились разбитые остовы старых повозок, черепки посуды, груды замызганного тряпья и прочего хлама.

Из нескольких тысяч обитателей трущобы Сан-Мартин большая часть гнула спину на мраморных королевских каменоломнях. Те же, чьи руки уже не могли крепко держать ни кайло, ни молот, отчаянно цеплялись за то малое, что им пошлет Господь: кусок тортильи в корзину милостыни или кошелек подвыпившего сеньора.

− Да уж! − невольно булькнул Муньос. − Так славно начать день, черт возьми, и так гнусно его кончить!

− Для тебя он может кончиться ушатом дерьма, если не поможешь мне перенести жаркое с кухни! − властно крикнула из зала Сильвилла и, точно подзывая бессловесную скотину, прикрикнула: − Антонио, провались ты на тот свет! Брось свои увертки! Я знаю, ты слышишь. А ну, помогай!

Початок на свой страх и риск тянул последние секунды: авось да объявится кто!..

− Антонио, чертов паскудник! Что, лысина твоя давно не звенела?! − вновь грянуло из таверны.

− Да пошла ты… − сквозь зубы шикнул Муньос. − Нашла сопляка-чистильщика. − А в голос рявкнул обиженно: − Я знаю! Я всё про тебя знаю! Тебе нужен другой мужчина! Вот почему ты гноишь меня и ищешь во мне недостатки! Так?

− У мужиков бывает только один недостаток… На остальное, ты знаешь, я давно махнула рукой… Но ты и в этом… навоз. Так ты идешь помогать или будешь мне уши тереть?

Толстяк собрался уже сдаваться, как вдруг… Сияющей грушей влетел в зал и огорошил жену с места в карьер:

− Доставай трут, кобыла! Запали все каретные фонари. Свечей не жалей, шлепают наши денежки! Шлепают, прах меня раздери!

Антонио Муньос вновь брызгал весельем: тряслись от смеха щетинистые щеки, двоился подбородок, складывалась в ступеньки кожа на жирном затылке. Народ валил валом, чтоб в пьяном угаре спустить за игорным столом в компании бесстыжих девок горсть-другую звонкой монеты.