Паруса в океане

"Вратами северных стран" оказалась невзрачная таможенная крепостица не берегу одного из рукавов Дельты Нила. В обычной для порта сутолоке, в толпах матросов, чиновников, купцов можно было разглядеть и киренских наемников в медных доспехах, и жрецов-исиаков в леопардовых шкурах, заклинателей змей, парасхитов, чернобородых греков в белых одеждах, и финикийских мореходов в коротких юбках. Египет чувствовался во всем: в возгласах водоносов и призывных криках сандальщиков, в согнутых спинах прачек-мужчин, стирающих на берегу Нила, в сладковатом аромате свежих лепешек из семян лотоса, в расписных пилонах храма, в знойном дыхании пустынь, сдавивших узкую долину с обеих сторон.

Астарт лихо врезался в гущу лодок, унирем, парусных галер, ткнувшись резной физиономией патека на носу суденышка в осклизлый причал под гвалт разноязычной ругани кормчих, треск бортов и весел. Тотчас, словно в сказке о чудовищах-невидимках, возникла фигура таможенного чиновника в традиционном парике.

- Кто, откуда, зачем? - выпалил он на трех языках.

- Достопочтенный, скажи что-нибудь на языке, которым тебя снабдили боги. Страсть, как соскучился по родному слову, - попросил Ахтой, завязывая свой знаменитый мешок.

- Египтянин?

- Конечно!

- И ты знаешься с этими... с погаными? - чиновник покосился на Ларит. - Гм... платите въездную пошлину, а также пошлину за право торговли с правоверными и пошлину на право торговли с неверными.

- Мы не торговать, - возразил Астарт, - у нас нет товаров. Мы посетим Мемфис, чтобы поклониться гробнице Имхотепа, и покинем Египет. Мы спешим в Иберию.

- Мои уши не хотят ничего слышать.

Получив несколько медных слитков, чиновник черкнул что-то на счетной доске, сунул ее под мышку и побежал к следующему судну.

По причалу бродил увешанный лентами глашатай. Он бил в тимпан и кричал, перекрывая все звуки гавани:

- Номарх Иму-Хента, властитель Бубастиса, князь, хранитель печати, единственный семер, великий в должности, высокий в чине, стоящий во главе людей нома, губернатор "Врат северных стран", могущественный вельможа Схотепигор объявляет всем врачам, врачевателям и лекарям, прибывшим из других стран: кто излечит от дурной болезни красавицу наложницу, будет радоваться жизни до конца дней своих...

У Ахтоя загорелись глаза. "Сами боги толкают испытать мое открытие!"

- Эй, - крикнул он к неудовольствию друзей, - уважаемый, прикрой горло и подойди сюда...

Ахтой отправился в Бубастис на княжеской повозке, запряженной мулами.

Эред не мог забыть свою Агарь, он поклялся обойти все невольничьи рынки Вселенной, но отыскать ее.

Бубастис, куда поехал Ахтой, - один из старейших центров торговли рабами в Египте. Поэтому Эред присоединился к Ахтою.

Во дворце номарха друзей приветливо встретили, Эред остался в саду, а лекаря провели в покои князя.

Властитель нома оказался хилым, лысым стариком. На его затылке, за ушами чудом уцелели пучки тонких, как паутина, седых волос. Номарх скорбно покачивался в кресле, закрыв лицо пожухлыми ладонями.

- "Поздно, - догадался Ахтой, - нет уже бедной женщины".

- Вот мой господин, любимый богами, - благоговейно прошептал евнух, сопровождающий лекаря, и, упав на живот, ящерицей скользнул к креслу.

Евнух с чувством облобызал ремешки на сандалиях номарха. Князь от неожиданности вскрикнул и стал судорожно хватать воздух широко открытым ртом, обнажив редкие, гнилые зубы. Евнух перепугался, схватил опахало и принялся обмахивать старика. Постепенно дряблые щеки вельможи приобрели живой цвет, его дыхание стало ровнее.

- Болят? - спросил мемфисец.

- Что? - очнулся вельможа.

- Зубы болят?

- Давно уже, - князь обреченно махнул рукой и, сняв со стены плеть, отстегал евнуха.

- Могу вылечить.

- Ты лекарь?

Ахтой мог бы свободно и безболезненно заговорить хоть тридцать два больных зуба, но пару уцелевших клыков номарха он решил лечить по своему новому методу. Осмотрев зубы, он бегом спустился в сад. Нужно иметь колоссальное воображение, чтобы в распустившемся венчике строфана разглядеть сходство с больным зубом. О Ахтой, где твои хваленые познания трав, где твой многолетний опыт? Но первооткрыватели - увлекающиеся натуры...

Ахтой нарвал целую горсть бледно-фиолетовых цветков и заставил князя разжевать, а кашицу положить не больные зубы. Номарх, морщась от горечи, добросовестно все перемолол. В тот же миг он схватился за сердце, кашица потекла по сморщенному подбородку. Не произнеся ни звука, номарх скончался.

Ахтой стоял над мертвым потрясенный. И даже то, что по законам Египта лекарю, умертвившему пациента, уготована та же участь, его не волновало.

- Мой милый господин, ты ничего не замечаешь?

- Никого и ничего не хочу видеть. Сейчас - только ты.

- Нет, во мне ничего не замечаешь?

- У тебя лукавый вид.

- У меня есть тайна. Если не будешь больше ругать меня за недосоленное мясо и прокисшее молоко, я, может быть, расскажу...

По доскам причала загрохотали конские копыта. Испуганный таможенный чиновник бежал впереди всадников и что-то говорил, показывая в сторону суденышка друзей.