Паруса в океане

- Люди бегут от войны и бед, а они идут им навстречу, - произнес с осуждением Рутуб. - Мало вам прошлого?.. Ну ладно Ларит - она женщина, ей не дано вправлять мозги мужчине, но ты-то, Астарт! Или растерял весь ум свой в Ливии?

Астарт улыбнулся.

- На толпу умников положен хотя бы один дурак. Но я дурак посчастливей вас - я увижу Финикию...

- Почему же меня оставляешь в Египте? - Эред выглядел подавленным.

- Ты же рад своему титулу, дружище. Это же прекрасно - испытывать радость. Смелей, Эред, ты теперь вельможа! Вот мы им натянули нос - этим надутым господам в париках и раззолоченных юбках! Ты сможешь бросить в грязь самого сиятельного болвана, а грязного и вшивого попрошайку сделать начальником пристаней. Это ли не прекрасно?.. Только не сорвись, дружище, никогда не мордуй простого морехода. Помни всегда, кто ты, кто все мы...

- И не будь никогда один, - сказала Эреду Ларит. - Никогда...

Подошел тяжело вздыхающий Ахтой. Он оставался с мореходами: Агенор и слышать не хотел, что жреца истины доставит в Мемфис другое, а не его, судно.

- Вот и расстаемся... - Ахтой помолчал, положил ему на плечо свою сухую смуглую ладонь. - Запомни, Астарт, и совсем не боги вас преследуют. Что может быть страшнее напрасных терзаний и сомнений? Так прибейся же к берегу, к которому идешь всю жизнь...

- Твои истины, Ахтой, испортят многим настроение. Неужели не боишься встречи с мемфисскими жрецами?

Астарт заглянул ему в глаза в последний раз и увидел в них огромную тоску.

Затем пришел черед прощаться с мореходами...

Бирема с людьми, облепившими борта, медленно удалялась против течения и тяжело раскачивалась, похожая на большую старую утку. Светлая речная вода билась об осклизлую обшивку судна и звонкими струями стекала с весел.

- Мы еще встретимся! - кричал Саркатр. - Обязательно встретимся!

Агенор поднял в последнем приветствии узкую ладонь. Мекал, Анад, Фага, Рутуб - буквально все мореходы смотрели на тех двух, отважившихся начать все сначала. Все сначала наперекор судьбе. Ахтой стоял возле Агенора, и его застывший взгляд не отпускал Астарта.

Рулевое весло шевельнулось, направив судно на середину Нила. Заходящее солнце свирепо сияло в развешенных на борту медных и бронзовых щитах, и пурпурный вымпел, прощаясь, полоскался на ветру.

Астарт вдруг ощутил пустоту, которую трудно было заполнить даже Ларит.

"Всегда чего-то не хватает. Пора бы смириться".

- Твои друзья идут в Навкратис только из-за Меред? Хотела бы я ее увидеть.

- Когда-нибудь встретитесь. Знаешь, Агенор выжил лишь только потому, что на свете есть Меред... Он обязательно найдет ее в Навкратисе. Затем отправятся в Копт, а там караваном через пустыню - всего пять дней - и Левкос-Лимен...

- Уважаемые, - послышалось сзади, Астарт и Ларит обернулись и увидели переводчика, того грека, который поразил придворных мудрым ответом на царский вопрос, - мой господин Фалес из Милеты хотел бы побеседовать с мудрецом Ахтоем из Мемфиса, но, к величайшему прискорбию...

- Ахтоя можно найти теперь только в Мемфисе.

- Мой господин так и сделает. Во всем видна воля Зевса. Фалес из Милеты разыщет мудреца Ахтоя даже в Мемфисе. Хотя там, говорят, недолюбливают бороды и иностранцев. Ходят слухи, что мудрому Ахтою ведома величайшая из истин?

- А сможет ли твой господин понять ее? Она ведь так тяжела.

- Уж не знаешь ли и ты эту истину, о финикиец?!

- Нам известны лишь крупицы того, что ведомо Ахтою. Если твой господин так уверен в себе, найдете Ахтоя среди жрецов Имхотепа.

- Спасибо, добрые люди. Пусть боги оберегают ваше счастье.

59. ПЕСНЬ МОЛОДОСТИ

Большая толпа жрецов собралась в стенах некрополя. Разбившись на группы, они чинно беседовали, как и подобает служителям божеств, хотя предметом их разговоров было одно - Великое Плавание. Среди ощипанных физиономий мемфисцев удивительным островком возвышалась чернокудрая шевелюра грека Фалеса из Милеты. Греки всегда преклонялись перед древней мудростью Египта, посещали египетские города и храмы.

Жрецы смолкли. На амвон взошел Ахтой.

Фалес с удивлением разглядывал знаменитость: мозолистые руки, открытый с хитринкой взгляд, осанка не привыкшего раболепствовать, густой ливийский загар, здоровая свежая кожа, омытая морскими туманами. Он совсем не походил на привычный тип худосочного, съедаемого болезнями египетского жреца.

- Что он говорит? - Фалес толкнул переводчика в спину.

- Про Великое Плавание. То же, что и соблаговолил произнести адмирал Агенор в тронном зале.

Жрецы глухо зароптали, раздувая ноздри.

Фалес щипнул переводчика.

- Говори, раб!

- Не могу понять, - взмолился переводчик, - слова так быстры и необычны...

Фалес в сердцах пнул раба.

Лысины жрецов покрылись капельками пота.

Да, Ахтой решился. Истина истин не могла молчать...

Ропот стих. Толпа - словно парализованное существо. Фалес, не понимая ни слова, всем своим существом почувствовал приближение урагана. "О чем же поведал им мудрец?"

Рослый жрец приблизился к Фалесу и угрожающе-вежливо попросил от имени жреческого совета покинуть стены некрополя.