Парусник № 25 и другие рассказы

«Я не хотел бы испытывать на себе новое оборудование. Я хотел бы, чтобы его сначала тщательно проверили. Если им удастся умертвить и оживить дюжину собак и дюжину приматов, в том числе несколько орангутангов, я, пожалуй, рискнул бы».

Келсо задумался: «Разве нет какого-нибудь другого способа, не столь рискованного?»

Джина с надеждой оглянулась через плечо.

«Если вы найдете такой способ, мы им воспользуемся».

Келсо потирал подбородок: «Если бы можно было научить шимпанзе…»

Дон прищелкнул пальцами: «Вопрос: существуют ли животные в потустороннем мире? Извините, я вас прервал. Чему мы могли бы научить шимпанзе?»

Келсо покачал головой: «Честно говоря, не знаю».

Дон повернулся к доктору Когсвеллу: «Сколько времени займет обустройство нового резервуара?»

Когсвелл нахмурился: «Полтора месяца – что-то в этом роде».

«Допустим, испытания будут продолжаться еще два месяца – в общей сложности эксперимент можно будет провести через три или четыре месяца, не так ли?»

Когсвелл кивнул.

«За это время мы могли бы сделать что-нибудь полезное, – сказал Дон. – Келсо, может быть, нам пригодится ваша помощь».

«Всегда готов помочь».

«Если моя гипотеза верна, коллективное подсознание генерирует потусторонний мир в парапсихологической среде, причем характеристики духа, обитающего в этой среде, определяются его репутацией. Известность и слава укрепляют эту подсознательную проекцию. Допуская, что все эти предположения верны, с нашей стороны было бы неплохо внедрить в коллективное подсознание общественности представление об изобретательном человеке, умеющем решать поставленные перед ним задачи».

Келсо задумчиво кивнул: «Другими словами, вы хотели бы приобрести известность?»

«В некотором смысле – и в той мере, в какой это возможно. Пусть общественность представляет себе Дональда Бервика как энергичного, находчивого, одержимого ненасытным любопытством человека, стремящегося посещать неизведанные, странные места и умеющего возвращаться оттуда в целости и сохранности. Пусть о нем думают, как о смельчаке и счастливчике, которому всегда сопутствует удача».

«Вот как! Посмотрим, посмотрим… – Келсо пригладил пальцами растрепанные волосы. – Но я не хотел бы мистифицировать публику».

«В мистификации нет необходимости, – приглушенно откликнулась Джина. – Вы могли бы опубликовать всего лишь некоторую фактическую информацию».

«Фактическую информацию? О вашем фонде? Не прочь это сделать! Давно уже бью себя по лбу за то, что не сделал фотографии во время группового сеанса медиумов – но мы могли бы, конечно, повторить такой сеанс».

Джина покачала головой: «Я говорю не о фонде… Расскажи ему о своем побеге из китайского концлагеря, Дон».

Дон смущенно улыбнулся: «Это долгий разговор. Он занял бы слишком много времени».

«Я хотел бы услышать эту историю».

«Мясо поджарилось! – объявила Джина. – Сначала давайте закусим».

* * *

После того, как ему налили чашку кофе, Дон сосредоточенно устроился на стуле поудобнее: «Предупреждаю вас, это диковатая история. Тогда все это казалось мне совершенно нормальным, но теперь… – он покачал головой. – Иногда приходится разглядывать фотографии тех лет, чтобы убедиться в том, что все это на самом деле случилось. Хорошо, расскажу – в общих чертах; если после этого вас заинтересуют подробности, я смогу заполнить пробелы.

К концу корейской войны меня взяли в плен, и по причинам, мне неизвестным, китайцы отправили меня, вместе с десятью другими американцами, в лагерь, находившийся в Маньчжурии, в окрестностях поселка Таонан. Красный Крест нас не регистрировал, и после войны нас не репатриировали. По-моему, коммунисты собирались подвергнуть нас какому-то особому промыванию мозгов, чтобы сделать из нас тайных агентов.

Я провел в лагере два года. Нам старательно промывали мозги. Я понимал, что, если меня одолеет скука, я забуду себя – и, чтобы избежать этого, учил русский и китайский языки. Учил прилежно – больше мне нечем было заняться. Русские и китайцы охотно мне помогали – они считали, что промывание мозгов продвигалось успешно.

Два года. Было очень трудно. Шестеро моих товарищей умерли. Двоих убили при попытке к бегству. Трое умерли от болезней и недоедания, одного избили до смерти за нарушение дисциплины. Однажды наш лагерь посетил русский полковник. Он чем-то был похож на меня… Короче говоря, я его убил, спрятал труп под бараками и вышел в его униформе. В джипе полковника я доехал до местечка под названием Цицихар – оттуда отходила железнодорожная ветка, соединявшаяся с транссибирской магистралью.