Нам ничего не известно о его оснастке. На нем определенно была грот-мачта, а фок-мачта или бизань могли быть только небольшой балкой на носу или корме судна. В принципе двухмачтовики так никогда и не прижились на севере. Положение грот-мачты было определено на основании многовекового опыта, и дополнительная мачта на носу или корме нарушала баланс парусности. Сразу появлялась необходимость в третьей мачте для его восстановления. На английских печатях начала XV века, таких, как показана на рис. 74 (с. 102), – она датирована 1417 годом – видны три флагштока: на носу, в корме и на топе. Представляется вполне естественным установить на них паруса, превратив тем самым в фок-мачту, бизань и стеньгу. Возможно, именно так появились все мачты, кроме грот-мачты.
Первым точно датированным трехмачтовым судном, известным в настоящее время, считается изображенное на печати Луи де Бурбона 1466 года (рис. 75, с. 102). Хотя известно, что такие суда существовали и раньше – взять хотя бы иллюстрации к манускрипту, принадлежащему лорду Гастингсу, который, как полагают, был создан не позднее 1450 года. Суда на фото 7 имеют шпринтовый парус для установки под бушпритом, прямые фок и грот и латинскую бизань. На большинстве из них есть или предполагается грот-топсель, а на одном судне, расположенном в верхнем левом углу, виден и топсель на фок-мачте. На этих судах имеются длинные свешивающиеся баки, а юты уменьшенной высоты, но продленные до грот-мачты. Представляется удивительным высокое развитие этих судов. Не будет преувеличением сказать, что человеку, который мог ими управлять, не пришлось бы многому учиться, чтобы взять на себя управление кораблем времен Нельсона и даже позже. Иными словами, когда появилось судно с полным парусным вооружением, оно осталось почти неизменным на четыре столетия.
Изображения корпусов двух итальянских карак примерно того же периода, что и английские суда, приведены в том же манускрипте, что и галера с рис. 72 (с. 97). На рис. 76 показано 500-тонное судно. Оно имело длину киля 85 футов (25,9 м), длину между штевнями 125 футов (38,1 м) и ширину 34 фута (10,3 м). В южном стиле изображаются концы палубных бимсов, и мы видим, что верхняя палуба резко понижается в районе миделя. Тент поперек, а не вдоль юта – типичная черта судов такого типа, равно как и косая переборка с арочным отверстием в ней под ютом.
Один из лучших рисунков караки был выполнен около 1470 года художником, подписывающим свои работы W. A. Мортон Нэнс в своей книге о моделях парусных судов отметил следующее: некоторые аспекты этого рисунка предполагают, что он был сделан с модели. Если так, изготовитель этой модели заслужил нашу вечную признательность, как и художник, поскольку результат их совместной работы великолепен. На рис. 77 (с. 104) мы видим парусник явно южного происхождения. Это доказывает веревочная лестница у мачты, но ванты, хотя между ними нет выбленок, установлены по северной моде с коушами, или «мертвыми глазами», как их называли в те дни. Галерея на корме – новая черта, как и пушки, «выглядывающие» из-под платформы у подножия бизань-мачты, заметно и оружие на топе бизани. Отметим также абордажный крюк под бушпритом, подъемники для снарядов с палубы на платформы фок-мачты и грот-мачты и бейфуты – гигантские петли с шариками, с помощью которых реи прижимаются к мачтам, одновременно позволяя легко поднимать и опускать их. На фото 6 показан вид аналогичного судна со стороны носа из немецкого манускрипта XV века. Судно явно южное: все реи составные – из двух частей, связанных вместе. Впрочем, его южная «внешность» неудивительна – судно, судя по всему, турецкое.
Хорошие изображения судов второй половины XV века можно найти в жизнеописании графа Уорвика. Речь идет не о Ричарде Невилле, «делателе» королей, а о Ричарде Бошане, умершем в 1439 году. Жизнеописание было составлено около 1490 года, так что корабли, вероятно, чуть-чуть «моложе». На некоторых судах мы видим четыре мачты – на них есть еще одна бизань – на корме. В средней части судна стоят пушки и стреляют через фальшборт.