Пасадена

Мужчина был выше Блэквуда и шире в плечах, но щеки, окаймленные бакенбардами, были худыми и впалыми. Волосы и глаза незнакомца маслено чернели, будто сырая нефть, и Блэквуду вдруг вспомнилось, что тысяча его акций за три последних года удвоились в цене. Только тут Блэквуд заметил, что свою протянутую руку он так и не убрал. Он подумал было, почему мужчина не отвечает на его приветствие, и увидел, что в правой ладони тот сжимает рукоятку охотничьего ножа, сделанную в виде оленьей ноги. От этого сердце у Блэквуда прямо подпрыгнуло в груди. На лице проступил липкий пот — он заметил брызги крови на рубашке мужчины, а присмотревшись, увидел кровавые пятна и на штанах. Кровь алела в его волосах, на губе тоже дрожала ярко-красная капля. Блэквуд старался отогнать от себя мысль, что стал свидетелем убийства, но все указывало именно на это. Блэквуд молчал, рука, будто сама собой, потянулась за спину, к дверце «империал-виктории». Ему надо уехать отсюда, конечно.

— Кто тебя прислал?

— Я… я…

— Ты зачем приехал?

— Я… мне… — хотел было ответить Блэквуд и не смог.

Вдруг раздался звук, будто ударили бревном в стену. Колени Блэквуда, слабые еще с тех времен, когда он копался в жесткой земле Мэна, подогнулись, и он почувствовал, как валится на машину и касается щекой ее нагретой дверцы. Удар повторился; в глазах у Блэквуда защипало, он смотрел на незнакомца и готов был умолять, обещать что угодно, лишь бы тот отпустил его с миром. Горячие слезы покатились по его лицу и обожгли губы.

В стену снова глухо бухнуло; Блэквуд осторожно взглянул сквозь щель между пальцами и наконец заметил огромную барракуду, подвешенную на крюке и цепи к скату крыши. Ее желтоватый развернутый, как крылья летучей мыши, хвост и бил по стене дома; удлиненная, заостренная голова дергалась на цепи и опадала, тряслись блестящие на солнце плавники. Серебристое брюхо было располосовано до самых жабр, под рыбиной уже натекла лужа крови, над которой вились крохотные голубые бабочки.

Как же мог он, Блэквуд, так сглупить? Тоже мне убийца — это все равно что о Блэквуде такое подумать; с ним случился приступ паники, которой он уже давно научился избегать. Он знал: страх не дает делать дела, страх приковывает к прошлому. Он досадовал на себя и одновременно думал о человеке, который смотрел, как он распростерся в пыли. Блэквуд сосредоточился, постарался спрятать испуг и спросил:

— Поймали?

Человек кивнул, глядя так пристально, что Блэквуд почувствовал себя как под рентгеном. Кожа у незнакомца имела теплый, смугловатый оттенок. Блэквуд заметил, что он, должно быть, наполовину мексиканец, и подумал: «Откуда он здесь?»

— Здесь едят барракуд?

— Меньше, чем раньше. В школах не хватает детей.

Человек повертел нож в руке, как бы по-ребячьи похваляясь им, и неожиданным резким движением всадил его по самую рукоять между глаз барракуды, похожих на кошачьи. Рот рыбы распахнулся, из него на жабры хлынула алая лента крови, барракуда вытянулась в струну и затихла.

От этого зрелища у Блэквуда захватило дух. Он помолчал немного и, запинаясь, выговорил:

— Скажите… Вы давно здесь живете, мистер…

— А вам зачем?

Блэквуд глубоко вздохнул:

— Видите ли, я занимаюсь недвижимостью.

Он произнес это так солидно, как будто говорил, что работает учителем, пожарным или служит в церкви; и действительно, Блэквуд считал себя чуть ли не солью местной земли, человеком, отдающим все силы великой цели процветания Калифорнии.

— Я подумал… Может, вы захотите продать свой участок, мистер…

Мужчина подошел к рыбе и выдернул нож из ее головы. Обтерев лезвие о штаны, он ответил, что в «Гнездовье кондора» никогда и ничего продавать не собирается.

Блэквуд зашел с другой стороны:

— Я прикинул… Вы могли бы продать этот участок и купить хороший дом где-нибудь в городе. На асфальтированной улице, может быть…

— Никуда я не хочу переезжать. Наездился уже, теперь здесь живу.

— Скажите, а сколько у вас земли?

— Десять с половиной акров.

— Десять с половиной, да?

Блэквуд окинул взглядом участок и подумал, что из-за старого русла прямо за сараем разделить участок будет трудновато. А может, и нет — строят же дома в каньонах. Всего и нужно-то — несколько свай и бетономешалка. Легко и просто. Или Блэквуд перекроет русло и сделает маленький зеленый прудик; людям это понравится, за такой участок и дадут больше. Ничего сложного: в устье русла насыпать земляной вал и собрать воду, которая накопится за зиму. Надо будет защитить тут все от наводнения, но Блэквуд знал, как сделать и это. С языка у него чуть не сорвался вопрос: «А вы не думали перекрыть русло и сделать здесь запруду?»

И тут выражение лица у незнакомца смягчилось, и он спросил:

— Сколько стоит, мистер Блэквуд?

— Русло?

— Вся ферма.

Блэквуд не стал отвечать сразу — вопрос был похож на проверку.

— Вы, конечно, понимаете, что я не разбрасываюсь цифрами, если человеку это неинтересно, — произнес он и добавил: — Извините, сэр, я не расслышал, как вас зовут?

— Брудер.

— Брудер? Очень приятно, мистер Брудер…