Паша+Маша=?

Через два месяца Вероника выходила замуж за Ажу. Он уговорил её, обещал златые горы и реки, полные вина. Клялся в вечной любви, обхаживал всю её семью, стал другом Максу, весёлым и всё время что-то придумывающим дядей детям. Узнав Ажу поближе, Вероника сдалась. Он и, правда, был очень коммуникабелен, с лёгким и уживчивым характером, да ещё и очень хорош собой. Появляясь с ним в людных местах, она посмеивалась над его популярностью. Девки визжали от восторга и в воздух лифчики кидали. Или как там. Но надо отдать ему должное, он не сводил своих масляных глаз со своей невесты, выполнял её просьбы и желания. Только мама Маша всё время спрашивала, любит ли её дочь этого кавказца, мачо и самца в одном лице. Нет, она не любила. Её любовь осталась за Уралом. Не появилась, не позвонила, ничего не написала. Два месяца молчания. Значит, она не ошиблась, и выбор был сделан. Ну что ж, надо жить дальше, Вероничке уже хотелось семью, своих детей. И Ажу – очень хороший вариант. Ну а что любовь? Какой от неё толк? Ни радости, ни счастья. Извела она уже душу Веронички до дна. Она будет хорошей, верной женой, примерной мамой и уважающей родителей мужа невесткой. Тем более, что Ажу оставили служить при училище, где он учился. В планах было увольнение из армии и переход в бизнес отца.

Кавказские родственники устроили королевский приём. Свадьбой это действо назвать было никак нельзя. К вечеру от Вероники осталась одна оболочка. Зачем это всё? Ажу объяснил, что свадьба, конечно, их праздник. Но и их родителей, родственников. Вот они и сделали себе этот праздник. Веселились, пили, ели, тосты за тостами, поздравления лились рекой. Кавказская молодёжь всё время танцевала, они и танец невесты хотели сделать под себя, но Вероника отказалась, пообещав исполнить его уже на родине Ажу, куда они должны были отправиться на следующей неделе. Праздник продолжится. Почти в полночь новоиспечённая жена взмолилась, она очень устала, ног не было, корсет надавил так, что в районе талии, и так тоненькой и гибкой, несколько раз за вечер утянутой шнуровкой, образовался кол, стоеросовый. Ажу подхватил её, попрощался со всеми и повёз домой. Было решено, что Вероничка сразу же будет жить в его доме, с его родителями.

Сколько он ждал, сколько мечтал, сколько раз представлял свою девочку в своих руках… И вот, она, здесь. Милая, желанная, такая красивая в этом воздушном платье, диадема в её волосах своим сиянием только увеличивает чары его любимой, а глубокое декольте, весь день закрытое кружевной накидкой, завлекало и срывало голову, последние силы сопротивления. Ажу не мог уже терпеть эту муку. Он разодрал на ней корсет, кое-как снял юбки-оборочки, разложил Вероничку, как морскую звезду и несколько секунд жадным взглядом поглощал эту красоту. Он ничего не видел, кроме этой Афродиты, немного перепуганной и совсем оставшейся без сил. Звериное победило человеческое, и пылкий и очень опытный в делах любовных, Ажу взял Вероничку без всяких прелюдий, нежных слов, ласковых поцелуев. Это было так первобытно, непонятно, а, главное, очень больно. Девушка пыталась остановить процесс, но сил ей не хватило, и тогда она заорала. Её муж, сделавший уже своё дело, с затуманенными от удовольствия глазами, вытащил своё полено и обалдел… Вероничка, сложившись пополам, сидела в небольшой лужице крови, держа руки внизу живота, и стонала. Что он наделал? Разум возвращался, похоть трусливой волной отступала. Он поднял её и понёс в ванную, сам помыл, сам вытер и одел. Принёс красного вина, заставил выпить. Уложил, лёг рядом.

– Почему ты не сказала мне? Я же даже предположить не мог, что ты – девственница. Ну прости меня, прости – в его голосе слышалось недоумение: эта красивая девушка не нужна была никому до сих пор, нонсенс.

– Я не успела – тихо проговорила она, вспоминая тёмный лес и “Не сейчас…” И Игоря, шептавшего горячие слова любви, обжигая её своим дыханием – Я не успела…

И именно здесь, в этой чужой комнате над ней сомкнулись кроны вековых сосен… Она окончательно поняла, что никогда не разлюбит своего спасателя…

А утром Ажу окружил её заботой и любовью, ловил каждое слово и движение, не давая ничего делать. Он опять отнёс её под душ, очень аккуратно осмотрел следы бурной ночи и лечил их, зализывая языком, как кот, совершенно не стесняясь ещё оставшихся следов крови. Потом одевал, даже причёску поправил сам, а процесс натягивания чулок доставил ему массу удовольствия. Он обцеловал все ножки своей жены, до самого мизинчика. И, смотря снизу вверх, пытался прочитать в её глазах, простила она его или нет. Вероничка наклонилась и поцеловала его прямо в губы нежно и трепетно. Простила.