Паштет

Пушку подкатили так, что ствол даже высунулся из линии щитов. Толпа татар накатывала, словно прилив. И Паштету показалось, что эта волна чуточку отличается от прошлой — вроде как и поцветастее немножко и железо посверкивает местами — у кого-то из идущих на штурм кольчуги или панцири металлические и вроде даже мелькнули пару раз бликующие на солнце позолоченные вещи. Видать прав был сотник. Сначала совсем босяков спустили, теперь вишь какая-то побогаче публика пошла из племени захудалого, но не так убогого, как те, что сейчас валялись мертвым мясом перед гуляй-городом. А что, разумно. И пушки перегреются и руки устанут. И как только измотаются московиты — так и пойдет последним ударом знать и их родня. И слава им и потерь помене. Все так. Богатым — прибыль, а бедным — увечья. Ну, не дикари татары, вполне в тренде.

Орудие рявкнуло, метнув круглую смерть, как только штурмующие дошли до предельной дальности огня. Откатилась пушка от отдачи назад, тут же пошла привычная работа, чтобы успеть влепить в густую толпу побольше рвущего жизни чугуна.

Успели перезарядить ее дважды — плюнув в наступавших еще ядром, а потом накатив — каменным дробом, который странно фырча ударил в бледные злые лица атакующих. Опять пошла резня, сотник стрелецкий не обманул — несколько его людей теперь прикрыли буквально собой немчинскую пушку и ее расчет. В этот раз татарцы или ногайцы — мнения разделились у оборонявшихся — действовали как-то наглее и шустрее, отчего Паше припомнились показательные выступления спецназа — а конкретно то, как делали живую лестницу вояки — один на коленки вставал, второй сгибался пополам, подставляя согнутую спину и по ним товарищи шустро сигали через препятствие. Тут хоть было и не так ловко, но пяток врагов перемахнул через щит, троих приняли в топоры стрельцы, а парочка вылетела с саблями наголо прямо к немцам. Паша чуточку оторопел, но его грубо отпихнул в сторону "Два слова" и ловким ударом банника в лицо опрокинул левого из нападавших, а к тому, который был справа, вьюном скользнул Гриммельсбахер, что произошло — толком было не понятно, но татарин, хрипя шипяще и булькая, рухнул на колени, хватаясь руками за шею, откуда хлестко сквозь красно-лаковые пальцы плесканула кровища.

Стряхнул с себя оцепенение дурацкое. Увиденное поразило, если у стрельцов явно был боевой опыт, то от своих камерадов такой прыти в рукопашке Паштет не ожидал, думал — что типа стрельцов будут, ан видно, что профи есть профи. Тем временем "Два слова" деловито прирезал лежащего, мимолетом содрав с него пояс. Мастер. И в резне и в мародерстве — опыт налицо.

— В сторону! — крикнул фон Шпицбергену и сам ловко откатился. Паша поспешил последовать его примеру и тут же его шатнуло дымной волной — пушка метнула заряд в амбразуру, как только среди дерущихся канонир углядел промежуток. Рискованно было, но никого не зацепило, хотя Паштет ощутил — впритирку прошло. Стоят наемники своих денег. Настоящие мясники. Но, судя по тому, что вскоре будут рекрутировать обычную публику, как вон стрельцов, и бог твердо встанет на сторону больших батальонов — кончится время этих профи. Дорого стоят и мало их. Хотя сейчас — здорово, что они рядом! Захлопали мушкеты и вроде как посветлело.

Отбили атаку! Бегут басурмане. Гриммельсбахер утер свою морду рукой и только еще больше в кровище измазал. Перевернул убитого, который вроде сипел тоненько, но уже лежал плоско — как положено мертвому. Или это в ушах такой шум после грохота боя? Паштет потряс головой, глянул на кислую мину компаньона.

— Дерьмо свиное, чертовы нищие! — проворчал тот и поднялся. Только сейчас Паша увидел, что панцирь на покойнике хоть и надраен до сверкания, а как присмотришься — видно, что сделан старательно, но неумело и грубо из пары сильно битых разных ламелляриев. Трофей сильно рубленый из бросовых кусков собран. Ну, то есть с точки зрения попаданца, а для погибшего воина это явно было предметом гордости и роскоши — такой доспех иметь. Только все равно не спасло — пырнул его немец в горло, порезав сонные артерии.

— Разве что железо собрать? — спросил Гриммельсбахер у Шелленберга.

— Возня пустая — пожал тот плечами.

— Верно. Никакой прибыли с этих ублюдков — пнул мертвеца наемник.

— Не конец — утешил "Два слова".

Что — что, а это было совершенно верно. Тартар еще было много. Помог перебинтовать рану стрельцу из прикрывающих — полоснули того лезвием по руке. Стрельцы, впрочем и сами справлялись, посыпая раны порохом и заматывая чистыми тряпками. Убитых и у немчинов и у их соседей оказалось мало, раненых тоже немного. Прошелся Геринг, оглядел позицию орлиным взором, распорядился, если придет Штаден — не брать в команду ни на каких условиях! Хассе усмехнулся, кивнул согласно щетинистой головой.