Паштет

В итоге как поросенок такая армия - визгу много, а шерсти мало. Потому и выкручиваются правители, кто как может. В Европе - наемников используя, умелых и свирепых, салтаны вон личное войско из ени чери имеют, а тут царь Йохан тоже стрельцов набрал и кромешников своих скликал. И да - они воюют неплохо, гораздо хуже, чем немецкие наемники, но в сравнении с поместным ополчением - весьма недурно - великодушно признал старший канонир.

Пауль слушал с виду внимательно, но понимал с пятое на десятое, кивал согласно и старался не уснуть. Странно, стоило попить водички и уже и жара не так мучила и солнце не калило яростно. Даже как-то и вонь слабее и мух меньше.

Грохот боя укатился уже за предел слышимости. Те, кто остался за щитами, подготовились вроде как к новому бою, но через силу - и чего скрывать - уже спустя рукава. Враг разгромлен, войско московитского царя Йохана опрокинуло тартар, можно чуточку расслабиться после лютой напряги и придти в себя.

Подошедший к орудийному расчету московит в темно-сером наряде заговорил на вполне приличном немецком. Хассе хмуро вытаращился на гостя, следом и "Два слова" угрюмо пробурчал что-то нелицеприятное.

Гость был хорошо одет и обут, с красивой саблей на боку, за шитым золотом кушаком засунут украшенный серебром и цветными камушками кинжал. Сам тоже впечатляет статью и видом, но при том странное ощущение - и Пауль сам бы не сказал, что озадачило и насторожило его. Вот напоминал визитер не то коммивояжера с моющим пылесосом, не то свидетеля Иеговы. Во всяком случае даже сто рублей Паштет ему бы не одолжил. Что-то не то было с гостем. И вроде глаза не бегают и морда вполне мужественная, но - неприятно, что он рядом даже стоит. Определенное подспудное чувство, что собирается впарить какую-то дрянь задорого. И чуточку брезгливо.

- Нет, Штаден, нам не нужен командир над орудием. И расчет у нас достаточный. Вернется начальство - с ним и толкуй. Нет, меня это не интересует, и да, не надо рассказывать нам про свои подвиги, мы о них слышали - отбрехивался от подошедшего Хассе. Впрочем, довольно вежливо, без грубостей. Но притом - непреклонно. Гость был настырен, но тут его коса нашла даже не на камень, а на стенку из тесаного гранита. В итоге этот непонятный чужак плюнул в досаде и ушел дальше, аккуратно перешагивая через валяющиеся в омерзительном безобразии трупы.

- Кто это? - полюбопытствовал Пауль из Шпицбергена.

- Ты же слышал! Генрих Штаден, кто же еще.

Надо было полагать, что сам старший канонир абсолютно уверен в том, что это имя и фамилия настолько хорошо всем известны, что и добавлять ничего не надо. Паштет пожал плечами. Вообще-то лишний здоровый и умелый вояка в пушкарях не помешал бы. Хотя с чего-то Паулю не очень бы хотелось заполучить такого камарада. И сам бы не сказал - с чего такое ощущение.

- Не слыхал! - усмехнулся Шелленберг.

- Да, не слыхал - согласился с ним Паша, чем сильно снизил иронический настрой компаньонов. Они переглянулись, явно вложив в это действо извечное "Эта молодежь ни черта не знает!", хотя и были нисколько не старше Паштета, разве что от лихой жизни солдатской выглядели сильно потасканными и потертыми, отчего внешне в отцы годились, особенно тощий и морщинистый "Два слова". А налитой и хорошо кушавший попаданец - как раз ровно наоборот выглядел моложе своих лет.

- Фанфарон и трус - коротко охарактеризовал ушедшего не солоно хлебавши гостя молчун.

- Да, именно так - подтвердил и Хассе. Потом покачал укоризненно головой и продолжил, что разумеется, храброму воину, нужно уметь рассказывать про свои героические подвиги, иначе наниматель может не понять, какое сокровище будет служить в рядах его войска. Паштет кивнул, что-что, а то, что "Реклама - двигатель торговли" он помнил отлично. Канонир удовлетворился этим согласием и продолжил говорить о том, что бывает, конечно, что и в запале и поэтическом воодушевлении храбрый воин может капельку преувеличить свои заслуги. В конце концов именно так и рождались старинные баллады и легенды о великих героях. Но меру все же надо знать, особенно когда заливаешь это в уши своим же камарадам, которые знают тебя как облупленного. И одно - когда идет застольная болтовня, подогретая вином и водкой, а другое - когда все выдается на полном серьезе. Такое портило репутацию даже и заслуженным людям, признанным всеми героям.

С этим Паштет совершенно не стал спорить, потому как с детства запомнил свое удивление, когда узнал, что брехливый барон Мюнхаузен, выставленный в сборнике его баек сущим треплом, на деле был суровым и заслуженным воином, ротмистром созданного в Санкт-Петербурге императорского кирасирского полка, отличившимся не раз в русско-турецкой войне и трепотня про полеты на ядре и скачках на половине лошади - были как раз о тех событиях, когда нанятый царицей немец был в боях. Боевые награды и отличная репутация сильно не совпадали с шутовским образом фантазера.