Паштет

Да и в быту смехотворный балабол был отнюдь не таков, как его опозорили в книжке. Очень удивило побывавшего в Боденвердерском музее Мюнхаузена попаданца, что если засидевшегося гостя барону не удавалось спровадить вежливо, то он нажимал на специальный рычажок в гостевом кресле, отчего из сидения в седалище непонятливого тут же впивался здоровенный гвоздь. И, как правило, этот тонкий намек невежды понимали отлично и откланивались тут же. Как-то это не соответствовало создавшемуся позже образу несерьезного болтуна и фигляра. Обсуждать это с камарадами не имело смысла, потому как Иероним фон Мюнхаузен сейчас еще и не родился даже, но мысль понятна, и посыл яснее ясного, привычны немцы привирать про свои подвиги, это для них совершенно нормально, вон откуда ноги растут у той мемуарной лжи, что бурно расцвела после разгрома Третьего рейха.

Так вот этот Штаден позорил звание достойного немца неудержимой и чудовищной брехней. В ней не было никаких оснований и при том она не носила характера бескорыстного (в отличие от мюнхаузеновской, как для себя понял Паштет). Корыстен был Штаден до безобразия и за это его не терпели камарады. Взял его было на службу Йохан в свои кромешные войска, но и там чертов выскочка все завалил. Позорит он имя немецкого воина, а это наносит убыток всем. И то сказать - последним "подвигом" чертового, прости за грубое слова святой Рох, трепача было то, что поставили якобы его охранять брод. И командовал он двумя сотнями московитов. Застава оказалась на пути орды и все погибли, кроме Штадена, которого якобы в пылу боя сбросили в реку и течение унесло его, спася от верной гибели. Судя по брезгливому выражению загорелого лица старшего канонира он ни на грош в эту историю не поверил.

- Сам сравни - ткнул пальцем и молчун - себе в грудь, в канонира, в Паштета - и потом в сторону ушедшего гостя. Тут и говорить было нечего - грязные, драные, закопченные и извозюканные в засохшей кровище очень сильно отличались от немного запыленного, но идеально чистенького хвастуна. Ясно совершенно, что в рубке он участия не принимал, отсидевшись где-то в тылу, в обозе.

- Удрал, подлец? - уточнил Паша.

- А как ты сам-то считаешь? Все легли, а его река унесла, словно щепку или...

- Говна кусок - подсказал Шелленберг.

- Вот-вот! Именно этот продукт! Зато скандалы при выплате жалования или тем более - дележе добычи - гарантированы и обязательны с его персоной. Ну его в пекло, такой сатанинский подарочек.

Тут влез в разговор Нежило, до того старательно мявшийся неподалеку, а сейчас улучивший момент в паузе разговора. Вид у слуги был озадаченный.

- Хозйин, я твою шапку железную нашел, целая, хоть и помятая, а самопала твоего диковинного нигде нет!

Легкомысленный Паша махнул при этих словах рукой, все равно капсюлей уже не осталось, да и в ходе драки поломалась ружбайка немилосердно, так бы сказал, что и стволы погнул, колотя по туркам (или как их там?) А заслуженный шлем принял в руки с удовольствием, понял уже заслуги этого неуклюжего с виду изделия.

Блестящие царапины, несколько длинных разрубов глубиной аж в полмиллиметра и продолговатая вдавлина - явно от пули - наглядно говорили, что десяток раз - самое малое - голову попаданца спасло это тусклое железо от весьма неприятного знакомства с разным острым и быстрым. Камарады неодобрительно перглянулись - и канонир выразительно моргнул молчуну. тот встал было - как бы невзначай, но очень похоже - именно пройтись по полю боя и все же найти диковинную аркебузу лекаря.

Но это действо прервало появление капитана Геринга, чертом влетевшего за линию щитов. Конь под гауптманом был явно свежий, седло непривычное глазу, попона цветастая по-варварски. Трофейный коник явно, бодрый. В отличие от зеленолицего "Стальной Жопы". Теперь у хап-атамана не только башка была перевязана, так и рука замотана цветной шалью с пробившимися бурыми пятнами.

- Живо собирайтесь! Все, кто может скакать на коне! - рявкнул капитан.

И прозвучало это так тревожно, что поневоле канониры вскочили на ноги.

- Войско царя не добило тартар? - спросил за всех Хассе.

- Какое к чертовой матери и его бабушке царское войско? Его тут и близко нет! - зло ответил гауптман, снизив силу звука.

- Но ведь на тартар напали с тыла! - немножко растерянно спросил старший канонир.

- Воевода московитов огневым боем отгонял три дня тартар от оврагов на краю этого вагенбурга. Вчера конница, что могла еще ездить - ушла по оврагам между тартарами и ногайцами в тыл к ним. И сегодня ударила по ханской ставке со спины. Каждый нужен, хан ушел, сможет собрать бегущих - нам конец! Понятно?

- Да, господин капитан. Очень понятно - не без тревоги в голосе сказал Хассе.