Паштет

— Тогда вот, гляди — это заслуженные экземпляры. У меня вот эта — манлихер. А у Хоря — маузер и мосинская. И стрелок-бугуртщик кивнул в сторону соседа, того самого, с перебитым носом и романтическими карими глазенками.

— А эта? — показал пальцем Паша на очень маленькую и аккуратную винтовочку.

— Эта мелкашка, зброевка.

— Фигасе! Это что ли та самая манлихеровина из Швейка? — удивился Паша, приняв в руки выглядевшую весьма заслуженно винтовку. Даже, пожалуй, карабинчик, ладный, короткоствольный, особенно если сравнить с трехлинейкой, лежавшей на том же брезенте.

Бугуртщик поморщился незаметно. Потом с неохотой признал:

— Ну, не совсем, чтоб швейковская. Эта — с модификацией 30 года. Так что они все три в общем по Второй мировой скорее. Хотя и в Первой принимали участие почти такими же. Модификация сути не меняла.

Парень, со странной кличкой (или фамилией) Хорь в это время закончил лупить очередями от живота веером из обычного нормального такого калашникова и тоже включился в разговор.

— Никогда болтовых винтовок в руках не держал?

— Не, только калаш в армии. К слову — вроде как автоматическое оружие к продаже запрещено? Я в смысле — ты сейчас очередями поливал. И почему — болтовых?

Стрелки переглянулись. Потом темноглазый ответил привычным тоном матерого учителя:

— Этот калаш — охотничий, самозарядный, полуавтомат, извиняюсь за выражение. Просто если умело держать его в руках, в нем просыпается голос автоматических предков. Немножко при стрельбе тянешь одной рукой вперед, а второй нажимаешь на спуск, отдача помогает, так что — оно само. А болтовые — так это обозначение для простоты взято у англов. У тех такой не самозарядный принцип называется коротко "bolt action rifle", а если правильно говорить по-нашему, то получается длиннее "винтовка с продольно-скользящим затвором". Очень длинно. К тому же не все винтовки — болтовые, винтовальная резьба в стволах еще во времена стрельцов была, фитилем поджигалось.

И лектор тут же ловко показал на примере, как затвор у мосинской винтовки действительно скользит и действительно — продольно.

— Обращению с оружием вас в армии учили? — спросил стрелок-бугуртщик Паштета.

Паша кивнул, привычно оттарабанив запомнившееся: "Никогда не направлять оружие на других людей, носить так, чтоб ствол смотрел либо в небо, либо в землю и всегда относиться к оружию, словно оно заряжено. Ну, кроме боевой обстановки, конечно, когда стрелять по людям надо" — вспомнив пояснения комроты немного путано заявил Паша.

— Добро! — оценил Пашины познания стрелок-бугуртщик, и дал неофиту странную стальную пачку с пятью патронами.

— Ишь, австрийские, а на наши похожи. Точь в точь, как к станковому — заметил Паштет.

— Это перестволенное оружие, охотничье. И патрон действительно — наш. Вон у него маузер тоже такой переверченный, только патрон от ремингтона — вздохнув, просветил ученика стрелок-бугуртщик. Паша не стал уточнять, как это — перестволенное, ствол у винтовки в его руках выглядел вполне родным, не приделанным новым. Да и большая буква S — клеймо как-то говорило, что ствол — старый. И оно очень хорошо сочеталось с клеймом на казенной части Steyr M95.

Хотя сама идея ему была понятна — казенник, значит, высверливается, канал ствола под новый калибр и все такое. Манлихер в руках выглядел забавно — со старомодной старательностью сделанный, видно — на века, с офигенным запасом прочности — и захочешь, так хрен сломаешь.

— Винтовочка легендарная — с почтением, как о богатой тетушке, отозвался Хорь. Впрочем, Паше показалось, что толика ехидства в этих словах была.

— Да, выпускалась миллионами, была на вооружении у не самой хилой страны — как никак одна из четырех европейских империй — кивнул простодушный стрелок-бугуртщик. Жестами показал, как вставлять рамку с патронами. Приказал закрыть затвор, толкнув его вперед. Усилия это потребовало довольно большого, к удивлению Паши, хотя сам карабин был по весу не тяжелее калаша.

— Попробуй для начала их позиции для стрельбы стоя! Приклад прижми покрепче. Отдача будет не как у калаша. Крепче прижми. Целься. Пли!

Спуск у винтовки оказался тоже туговат и несмотря на смешную дистанцию пуля не зацепила синий шарик, старательно надутый до того мощными усилиями Паштета. В плечо же двинуло резко и сильно, если б не вжал приклад — точно бы синяком разжился.

— Впечатляет? — не без гордости за свое оружие спросил стрелок-бугуртщик.

— Ага! — признал очевидное стрелок.

— Ну, давай, затвор на себя!

Паша рванул рукоятку с круглым шариком на конце и гильза блеснула, кувыркаясь на солнце. Проводил ее взглядом.

— Заряжай! Целься! Приклад прочнее! Пли!

В шарик удалось попасть пятой пулей. Черт, сложно как! И руки вроде крепкие и качался — а ствол болтается в воздухе, восьмерки выписывает, да еще и дыхание мешает. В армии стрелял с упора, куда проще было. Показал стрелку-бугуртщику что патроны кончились.

— Рамку подбери — сказал хозяин винтовки.

— Какую? — удивился Паша.

— От патронов. Вон у ноги лежит — ткнул пальцем вниз.