Паштет

— Ничего не пойму. С чего такая прелесть тебе досталась? — покрутил удивленно головой Паштет. Панкреатит для него был понятием отвлеченным, типа теории большого взрыва или относительности.

— Пиво, иху мать! Выбило мне поджелудочную нафиг. Не ожидал от любимого напитка такой подлянки, точно говорю — надо всех пивоваров на костер! На медленный огонь! На оооочень медленный! Хотя, когда поступил, лекаря в приемном стали спрашивать, дескать пил ли я "Ягуар"? Я когда в реанимации уже говорить мог внятно, с реамонаторами поговорил чуток. Те посмеялись, говорят, что в приемном ребята неопытные работают, любому врачу известно, что после "Ягуара" идут сюда на стол подростки. Он, понимаешь, быстродействующий. А я — человек солидный, взрослый, так что пиво, ясен пень, чего там в приемном понимают!

— Ты серьезно? — искренне удивился Паштет.

— А то! Лекаря тут даже уже по маркам пива знают какой будет диагноз, а по диагнозу знают, какое пиво пили. Мне реамонатор прямо так и заявил: типа каждый напиток у нас имеет свои свойства. Пиво "Охота крепкое" — дает обычно перфоративную язву, а "Арсенальное", тоже крепкое, панкреонекроз. И вообще любое крепкое почему-то опасно. Такое вот Уахигуя, Угадугу, и Диебугу в одном флаконе.

— Последнее это что такое? — просто чтобы что-то сказать, спросил потрясенный Паштет. Так-то он привык, что его приятель коллекционирует всякие синонимы и занятные словечки на всех языках и в разговоре бравирует ими. Но вот такая сторона жизни сильно поразила его воображение.

— Города в такой стране, что называется Буркина — Фасо — усмехнулся латник, обрадованный тем, что пронял невозмутимого обычно Пашу.

— А ты отлично держишься для человека, которого недавно выпотрошили — сделал комплимент бугуртщику Паштет.

— Меня не потрошили, с чего ты взял? — удивился тот.

— Так перитонит же был?

— Был.

— Так значит все в кишки вылилось? — растерялся Паша.

— Эк ты хватил! Если б у меня в поджелудочной получилась бы дырка и все б оттуда протекло — я бы тут сейчас с тобой не болтал. У меня ферментный был перитонит. То есть ферментативный, конечно. Чего так смотришь? Поджелудочная выделяет кучу ферментов — мясо переваривать, белок расщеплять для усвоения. А когда воспаляется — ее оболочка растягивается, становится чуток проницаемой и эти ферменты, для пищеварения которые — выпотевают в брюшную полость, прям в кишки. Немножко, но достаточно. Потому как белок умеют растворять. Был бы панкреонекроз — говорили бы мы тут…

Паштет только глазами захлопал, потому что не очень мог себе представить потеющую железу, особенно внутри живота. Да еще с таким ядовитым потом, растворяющим все вокруг, словно лютая кровь киношных Чужих. Поневоле захотелось относиться к своему пузику более трепетно.

— Самое странное — заговорщицким голосом сказал латник Сергей — так это то, что водку я сейчас могу пить, но как-то не хочу, но если приму, то в животе все тихо. А вот пиво только понюхал — так все заштормило внутри, прямо восстание началось в брюхе.

— Ты что, на себе такие эксперименты ставишь? — поразился Паштет.

— Так интересно же — невинно захлопал ресницами пациент.

— Но здесь же запрещено!

— Мало ли, что запрещено — философски пожал плечами Серега. Потом проводил взглядом вышедшую из его палаты скрюченную фигурку другого пациента и хмыкнул:

— Вон, гляди, модный фрукт пошел. Достопримечательность. Тут его "50 оттенков Серого" прозвали.

— Это ты о чем?

— Нас в палате сейчас из шести человек — трое с именем Сергей. Потому я просто Сергей, шофер-дальнобойщик матерый — Сергей Николаевич, а вот этот, третий — бомжик по прозвищу Серый, потомственный алкоголик, "синяк". У него обычно и так кожа сине-желтая, а его еще и отбуцкали свирепо, отчего он сюда и загремел, да у него еще и цирроз печени вроде — то есть он такой красивый и расписной и весь в разных цветовых гаммах все время. Палитра, а не человек. Вот медики его так и окрестили.

— Бомж? И лежит с вами? В одной палате? — опять удивился Паштет.

— Так он "тожечеловек". И гражданин полноправный. Лекаря тут и не таких уродов лечат, этот-то еще ничего, после санобработки не шибко и воняет. У него хоть вшей нет, и опарыши с него не сыплются. Опять же культурный — умеет в туалет ходить. Сергей Николаевич порассказывал, было дело, о том, какие пациенты бывают, так я теперь на врачей смотрю, как на мазохистов. Водила тут уже в четвертый раз лежит, всякое видал. Я б не удержался и вместо лечения по башке таким пациентам бы раз пяток наладил, а лекаря ничего — сдерживаются. Что характерно — разные гниды этим пользуются в полную силу. Вытанцовывают, как муха на залупе.

— То есть как это? — опять задумался Паштет, перед воображением которого возникла вальсирующая на сферической танцплощадке муха.