Паштет

— Ну, вот был такой ухарь, который принципиально, в знак протеста против системы, срал в койке. Мог ходить в сортир, но "медсестрам за то зарплату платят, чтобы они за мной убирали!" Цыган резаный раз вместе с водилой лежал, так тут три табора паслось, мало не шатры у больницы разбивали, такое ай-на-нэ было, что половина отделения поседела раньше времени. Бабища была, которая после полостной операции ухитрилась половину торта, принесенного тайком родичами, сожрать и опять на стол пошла тут же, а потом писала жалобы на медсестер, что пока в реанимации лежала трое суток, жарким летом, те ее торт недоеденный выкинули, а торт был большой и дорогущий, и потому она требует возместить убытки, моральные и физические. Желчный пузырь у нее удаляли, к слову, с камнями, диету назначили адскую, почти как мне. Самое то после торт трескать. И хранила она его на полу под кроватью, тоже грамотно. Да много всего разного — от требования менять постельное белье каждый день, до того, что жалобу в министерство посылают на персонал — де неулыбчивый и вызывает депрессию. Ну, медикам тут же горздрав выписал пистон, и ходил потом персонал, люто скалился, зубами сверкал, пока эту пациентку не выписали. Тут, знаешь, на многотомник хватит. Интересное было бы чтиво, а то я от нечего делать взялся свой культурный багаж пополнять, так изругался весь.

— Толкина читал? — усмехнулся Паштет, вспомнивший жесткую критику латником профессорских творений.

— Обидеть все-таки хочешь? — прищурился сердито Серега, настораживаясь.

— Только и мечтал всю жизнь, придти в больницу и обидеть — примиряюще улыбнулся Паша.

— Тогда ладно — успокоился бугутщик.

— Что тебя так взбутетенило? — поинтересовался Паша.

— Да попросил, чтоб мне на флешку записали фантастики побольше и получше. Начал читать — исплевался. Сплошь герои — идиоты совершенно опупенные. Вообще без мозгов. Школота лютая, и прикинь — это в классике! Взялся в кои веки прочитать, наконец, это самое — про то, как трудно быть богом… — поморщился латник.

— А, слыхал такое. Кино еще кто-то снимал лет двадцать, потом с помпой вроде как вышло — и тишина. Даже в кинотеатры не пошло. Так что кипитишься-то?

— Сам-то не читал? — внимательно глянул на собеседника Серега.

— Не, только помнится скачал этот фильм в инете, глянул минут пятнадцать и стер к черту — с трудом припомнил Паштет.

— Почему?

— Ну как тебе сказать… Вот прикинь, что ты стоишь в выгребной яме и внимательно смотришь наверх в дырку, как оттуда серют. А больше ничего не происходит. Быстро надоест? — попытался максимально доходчиво выразить свои ощущения после увиденного Паштет.

— Да как-то мне вообще в яму лезть неохота — опять поморщился латник, заботливо придерживая распахивающийся халат.

— Ну, режиссер так видел, натуральный натурализм. Если не срут, то блюют, если не блюют, то сморкаются или свои сопли жуют. Я так и не понял в чем там соль. А что с книгой?

— Даже странно. Там такого, вроде, и не было. Обычное средневековье такое, общепринято. Сюжет-то простой — типа победил коммунизм, сплошное у всех счастье в галактическом масштабе, но на некоторых дальних планетках людишки не так живут, типа недоразвились. И туда коммуняки посылают таких прогрессоров, чтобы те способствовали торжеству гуманистической идеи. Вот все про такого попаданца в Средневековье и написано. То есть это разведчик в облике благородного дона. За ним мощь цивилизованного мира, в котором наука и техника в запредельных высотах. Гиперпространственное сообщение, телепортация и прочая такая вещь. В общем — рай земной — Серега попытался выразить в звуке утопический мир победившего коммунизма.

— И что?

— И то, что этого суперразведчика с чудовищными возможностями делает как маленького обычный средневековый интриган. Можешь себе такое представить? То есть у землянина крах во всем и везде и всегда. Что ни затеет — то кончается мощным фейлом. Он действует как последний дебил, проваливает все, что можно, но настолько глуп, что даже не понимает, что идет к полному краху. Зато он презирает всех окружающих, они для него протоплазма говорящая, дерьмо ходячее, что, значит, твой фильм наглядно показывает — а он, этот придурок Румата, считает себя Богом! О как! Все его действия при том — это только создание впечатления о себе у местных, что он офигенный дуэлянт и великолепный любовник.

— Странноватые старания для агента под прикрытием — хмыкнул Паштет, которому вообще-то дела не было до какой-то там фэнтези, но вообще-то и впрямь удивительно, когда разведчик вместо работы по сбору и анализу данных, вместо действий по заданию, только дуэлирует направо — налево, да баб трахает, как заведенный. Странное дело для подготовленного разведчика.