Паси овец Моих

На минуту отвлекитесь и подумайте не о том времени, которое вы провели в размышлении и молитвах, готовясь к проповеди, но о том, которое потратят другие, слушая вас. Предположим, что слушают вас 200 человек, и каждую неделю вы проповедуете им по полчаса. Вы отняли от их времени сто рабочих часов. Это то же, что двенадцать восьмичасовых рабочих дней для одного человека. Подумайте о том, сколько ударов совершает сердце за сто часов. Подумайте о продолжительности жизни человеческой, прежде чем требовать от людей, чтобы они сидели и слушали вас. «Любишь ли ты жизнь? — спрашивал Бенджамин Франклин. — Тогда не растрачивай время, из которого состоит твоя жизнь». Так ли глубока ваша проповедь, чтобы вы могли оправдать ею посещение одного слушателя, говоря ему: «Я бы хотел, чтобы из имеющегося у вас времени вы отдали мне две недели, в течение которых я передам вам некоторые истины и постараюсь дать вам тот мир и ту радость, которые сам имею в сердце»? Если бы я обращался к человеку с такой просьбой, значит то, что я собираюсь ему сказать, было бы достаточно веско. Подумайте о той ответственности, которую несет проповедник, если его слушают 500 или 1000 человек! И несмотря на это, многие из нас (и я в том числе) часто заполняют отведенные им полчаса благочестивой болтовней. Только таким словом я могу назвать эти речи. Бесконечное количество пустяков, поток бестактного, бессильного, безнадежного человеческого вымысла. Если какой–то человек отдал мне свое время, то я должен использовать его так, чтобы передать ему величие познания заповедей Божиих, откровение Его великого Слова и обетования вечного Евангелия.

Другими словами, пошли бы вы к какому–либо человеку и сказали бы ему: «Дай мне две недели твоей жизни» для того, чтобы провести их с ним в пустословии, шутках и болтовне? Достаточно ли вески сказанные вами слова, чтобы остановить любого словами: «Мне что–то нужно сказать вам»?

Проповедь должна быть провозглашением всего самого содержательного, что есть в проповеднике, серьезнейшим откровением этого содержания. Можем ли мы, положа руку на сердце, сказать о своей проповеди: «Это мои самые лучшие мысли, это мое самое сокровенное знание, мои самые большие надежды, и я верю в эту весть всем сердцем»? Писание ясно говорит о том, что проповедь должна быть вершиной отдачи проповедника. Об Иисусе сказано так: «Увидев народ, Он взошел на гору… и, отверзши уста Свои, учил их, говоря…» (Матф. 5:1, 2).

Из уст Иисуса прозвучала самая великая проповедь, когда–либо звучавшая на грешной земле — Нагорная проповедь. Она была в Его сердце, она была вызвана нуждами людей. «Увидев народ, Он …отверзши уста Свои, учил их, говоря…».

Так и сегодня: именно нуждами людей обосновано существование проповеди, именно они дают основание для всей нашей проповеднической деятельности. Если бы с помощью каких–нибудь духовных рентгеновских лучей нам удалось заглянуть в души своих слушателей, разве не изменило бы это нашу проповедь? Не возбудило бы это в нас больший энтузиазм, не побудило бы к большей серьезности, к большему сочувствию? Не пришлось ли бы нам стыдиться своего равнодушия и сухой официальности? Или, предположим, вы узнали бы, что завтра или на следующей неделе кто–то из ваших слушателей должен умереть, и сегодня он в последний раз слушает проповедь, хотя и сам того не знает. Может быть, в зале сидит муж, которому суждено на днях потерять свою жену. Может быть, у них есть ребенок, который к следующей субботе останется уже сиротой. Может быть, какая–то жена узнает о неверности своего мужа прежде, чем у вас будет возможность что–то сказать ей, и вся жизнь ее разрушится, распадется, подобно песочному домику. Обращаетесь ли вы в своей проповеди к этим людям?

В 1953 году в рождественские праздники мы вместе с женой провели один вечер в гостинице города Кристчерч в Новой Зеландии. Мы очень проголодались и спустились пообедать в столовую. Я никогда не забуду того дикого веселья, что там царило. Кто–то пытался надеть мне на голову смешную шляпу, кто–то громко выкрикивал разные шутки. Все были пьяны или желали выглядеть пьяными, и все были очень веселы. Только что прибыла королевская свита, а так как эта страна была более английской, чем сама Англия, то все необыкновенно радовались встрече с королевой. Они были счастливы; вся страна была счастлива, отмечая свой двойной праздник.

Конечно, мы тоже радовались, что находимся там, потому что это чудесная страна. Моя жена даже сказала, что если бы нам пришлось жить где–нибудь за пределами США, то она хотела бы жить только в Новой Зеландии. И, мне кажется, это действительно самая прекрасная страна на свете, хотя многие, конечно, возразят мне.

Вернемся к тому памятному вечеру. Все было прекрасно, как и должно быть в рождественский вечер. Лето подходило к концу, и вечер был удивительно прозрачен. Ярко светила луна, небосклон был чист и ничто не предвещало никакой беды.