Пасьянс на красной масти

— Гозданкера?! — враждебно переспросил Храповицкий. — Если это шутка — то неудачная! Его-то, с какой стати?

— Это помогло бы выправить отношения, — пояснил я. — Ефим сейчас в опале и обижен на губернатора. Такую инициативу с нашей стороны он встретит с благодарностью. Так мне, во всяком случае, кажется. Из нашего главного врага он может превратиться в нашего союзника. По крайней мере на время…

— Никогда! — отрезал Храповицкий, не дав мне договорить. — Я не пойду на это! Вопрос стоит: или мы, или они! Я пытался сгладить противоречия, и ты был тому свидетелем. Он повел себя по-хамски!

— Это не совсем так, — попытался возразить я. Но он не хотел слушать.

— Он сам нарвался! — все больше заводился Храповицкий. — И я не отступлю! И если в ком-то есть колебания…

Он не закончил, окинув партнеров грозным взглядом. Вася поспешно расправил плечи, показывая, что он, Вася, колебаниям не подвержен.

— Я тоже ему не доверяю, — откликнулся Виктор. — Уж больно скользкий, гад. Если мы возьмем его в проект, он не станет нам другом. Он объединится с губернатором и Плохишом, чтобы переключить все денежные потоки на себя. Будет нам вредить исподтишка. И потом, нет хуже недобитого врага. Ефима надо дожимать.

— А вот это верно! — с готовностью одобрил Храповицкий.

Тема была закрыта. Мы поднялись и потянулись к двери.

— Останься! — услышал я за спиной резкую команду Храповицкого.

Я обернулся и убедился, что это адресовано мне.

3

Я вернулся и сел за стол совещаний, а Храповицкий остался за своим рабочим столом. Это означало, что он не собирается сокращать дистанцию.

— Почему ты сказал про Гозданкера? — требовательно осведомился он, подаваясь вперед. Его черные колючие глаза смотрели подозрительно.

Да, в интуиции ему было не отказать. Своим звериным чутьем он чувствовал, что в поездке между мной и Ефимом что-то произошло, но не понимал, что именно. Я, разумеется, не рассказывал ему о полученном предложении и не собирался. В этом было бы нечто от скрытого торга, который всегда казался мне недостойным.

Я, например, не люблю, когда мои женщины с гордостью повествуют мне о готовности других мужчин падать к их ногам. Не потому, что ревную, а потому, что, встречаясь с женщиной, я и без того подразумеваю, что нет в мире человека, который не отдал бы все, лишь бы оказаться на моем месте. Желая набить себе цену, они, напротив, понижают ее, поскольку все, что имеет цену, дешевле того, что бесценно.

Кроме того, мне впервые захотелось его проверить. Предсказание Ефима, сделанное в Амстердаме, не давало мне покоя. Сейчас Храповицкий ощущал себя полновластным хозяином моей судьбы. Мне было важно, чтобы свое решение он принял свободно, без всякого давления с моей стороны.

— Мне очень хотелось бы избежать войны с Гозданкером, — ответил я, спокойно выдерживая его взгляд. —Я не уверен, что некоторые из наших друзей не перебегут на другую сторону, если все закрутится всерьез.

— Ты подозреваешь кого-то конкретно? — живо откликнулся Храповицкий.

— Я исхожу из общих соображений, — уклонился я.

Конечно, я подозревал конкретно. И не одного человека. Но прямых доказательств у меня не было, а обвинять голословно я не хотел.

Храповицкий передвинул на столе бумаги и включил кнопку специального устройства, создававшего помехи прослушиванию.

— Я встречался с главным фээсбэшником области, — понизив голос, проговорил он. — Он предупредил меня, что налоговая полиция начнет нас трясти со дня на день. В этих условиях идти на уступки Гозданкеру означает показывать свою слабость. Не дождется!

Я вздохнул и пожал плечами, показывая, что подчиняюсь его решению, хотя и не согласен с ним.

— Какого хрена! — взорвался Храповицкий. — Неужели ты не мог, мать твою, поссориться с этим ублюдком Лисецким в другое время?!

— Володя, — терпеливо заговорил я. — Ты не хуже меня знаешь, что губернатор никогда не назначил бы меня руководить этим проектом. Он не допустил бы своей полной зависимости от* нас. Это же дважды два. Вся эта ссора была очередной театральной постановкой. Я давно его раздражал, он искал возможности укусить и бесился оттого, что ничего не может со мной сделать. Я не получаю от него денег и не ищу его ласк. И вот, наконец, ему представился повод. Может быть, вся сказка о моем назначении была всего лишь импровизацией. Должен признать, весьма талантливой. Потому что, если и на сей раз не удавалось задеть меня, то, по крайней мере, появлялся шанс стравить нас с тобой.

Храповицкий помолчал, обдумывая мои слова.

— Все равно ты не имел права так себя вести! — упрямо возразил он.

— Согласен, — кивнул я. —Я уже извинялся.

— Так почему все-таки Плохиш? — настойчиво повторил Храповицкий, меняя тему. — Почему не кто-то из чиновников? Родственников, на худой конец?

— Он давно хотел иметь под рукой человека, который будет решать его неформальные, скажем так, проблемы, — задумчиво сказал я.