Пасьянс на красной масти

— Ну и что?! — отмахнулся Храповицкий. — Плохиша он мог приблизить и без официального назначения. Мне кажется, тут есть одна засада. — Он потер подбородок. — Ты прав в том, что Лисецкий очень хитрый человек. Хитрее, чем даже мы иногда думаем. Ясно, что побоялся отдать проект целиком в наши руки. И Плохиша он выбрал неспроста. Он надеется, что Плохиш, почуяв бабки, сразу переметнется от нас к Лисецкому. И начнет ревностно доказывать свою преданность. Понимаешь, о чем я говорю? В нашей войне с Гозданкером Плохиш станет третьей силой. А если нужно будет, то выступит и против нас. Другие на это не решатся!

— Ты полагаешь, что Плохиш решится спорить с тобой? — спросил я скептически.

— Даже не сомневаюсь! — убежденно ответил Храповицкий. — Это сейчас он — никто. Мелкий хулиган. А получив крупную чиновничью должность, колоссальное государственное финансирование, да еще имея за спиной бандитов, он быстро переменится. Та еще тварь! Через год это уже будет не Плохиш, а главарь мафии!

— На Плохиша тоже есть управа, — заметил я.

— Это какая же? — поднял брови Храповицкий.

— Ильич, — ответил я коротко.

— Ильич получает от Плохиша деньги! Каким образом ты собираешься давить на Плохиша через Ильича?

— Азотный комбинат, — напомнил я. —У коммерсантов Ильича там есть акции. Если мы собираемся вытащить эту шарагу из долгов и будем при этом честно рассчитываться по будущим прибылям с Ильичом, то у нас появляется не зависящая от Плохиша территория для сближения с его боссом. Плохиш его боится, и мы получим дополнительный рычаг влияния.

Храповицкий одобрительно кивнул, показывая, что, вопреки его ожиданиям, за две недели я не разучился работать головой. Хотя в разлуке с ним и был лишен возможности тренировать этот важный орган.

— Только всю эту муть я возложу на тебя! — сказал он. — Я не собираюсь сам встречаться с Ильичом. А с Плохишом нам все равно придется делиться, — ворчливо заключил он. — Тут уж никуда не денешься.

— Кстати, Плохиш уже знает о своем назначении?

— Нет. Егорка хочет сообщить ему об этом в торжественной обстановке.

— Тогда опереди его. Вызови к себе Плохиша и скажи, что добиваешься для него этой должности. И что пока все продвигается очень трудно. Плохишовскую натуру это, конечно, не изменит, но хотя бы на какое-то время подействует.

— До этого я бы и без тебя додумался! — хмыкнул Храповицкий.

4

После обеда ко мне вошла мой секретарь.

— К вам господин Бомбилин, — объявила она. — Вы его ждете?

— Вообще-то нет, — признался я, удивленный. — Но раз уж он приехал из другого города…

Она замялась.

— Мне кажется, он не совсем, как бы это сказать, трезвый, — смущенно проговорила она.

— Зови, — коротко ответил я.

Я не стал ей объяснять, что Бомбилин принадлежал к тому типу людей, которые, и будучи трезвыми, ведут себя как пьяные. У меня было мерзкое настроение, и его требовалось на ком-то сорвать. Бомбилин являлся вполне подходящей кандидатурой.

Бомбилин был с тяжелого похмелья, но выглядел лучше, чем я ожидал. В его глазах даже вновь появился знакомый мне прокурорский блеск. Он остановился в дверях, сурово оглядел мой кабинет, потом решительно прошагал к креслу напротив моего стола, сел и лишь после этого пожал мне руку.

— Как будем жить дальше? — хмуро осведомился он, словно ожидая от меня развернутого доклада.

— Вот уж не знал, что тебя интересует мое мнение по этому поводу, — невольно усмехнулся я.

— Ты мне всю жизнь разрушил! — патетически воскликнул он, сверля меня взглядом. Видимо, эту фразу он подготовил заранее. Но должного эффекта она не произвела. Я не смотрю мелодрам и не выношу пафоса.

— Серьезно? — лениво спросил я, откидываясь в кресле. — Извини. Я нечаянно.

Он не ожидал такой реакции и взволнованно задышал. Некоторое время мы сидели молча, и я начал перебирать бумаги.

— Дай денег! — вдруг произнес он дерзко.

— Сколько? — полюбопытствовал я, не поднимая головы от бумаг. Почему-то все, что начинается с пафоса, заканчивается просьбами о деньгах.

— Пятьдесят тысяч долларов! — выпалил он.

Но голос его подвел и дрогнул. Было ясно, что в глубине души он не верит в успех своих претензий и заранее распаляет себя на случай неудачи.

Я внимательно посмотрел на него, закурил и, не спеша, ответил:

— Я тебе уже давал недавно. Ты не забыл?

— А ты не забыл, что ты мою честь погубил?! — вскинулся он. — Как я теперь людям в глаза смотреть буду?! Они за мною пошли! А ты заставил меня вора поддержать!

Я вздохнул.

— Роман, — терпеливо проговорил я. — Или наш разговор примет какое-нибудь осмысленное направление, или лучше его не продолжать.

Он опять засопел. Потом блеск в его глазах как-то потух.

— Кинули меня с квартирой, — понурив голову, нехотя произнес он. — Обманули. Теперь ни квартиры, ни денег!

— Как же так? — поразился я.

— Не знаю, — ответил он напряженно. — И люди такие, казалось, порядочные. Видать, я пьяный был.

— Что, на все пятьдесят тысяч кинули? — допытывался я.