Пассажирка

– Объясните мне! – сказал он суровым, мертвенно-тихим голосом. – Объясните мне, почему вы рискнули ее жизнью… почему рискнули своей жизнью… отправившись без запасов или подготовки! Не думал, что вы идиотка!

Она стиснула челюсти, глядя на него. В руку словно бы впились булавки, когда к ней устремилась кровь, но она все же подняла ее, обшаривая землю в поисках сумки с вещами, «позаимствованными» из сундука в комнате Софии.

Похоже, они были в каком-то коридоре, только, возможно, слово «коридор» тут не подходило. Сводчатый каменный потолок с разбитыми световыми люками и длинными свисающими фонарями. Здесь были магазины – она увидела потрепанные стулья, обувь, сдутую с витрины. Окна второго этажа над каждым золотым с черным входом в магазин, казалось, разом распахнуло единым порывом.

– Вот, – указала она на валяющийся неподалеку кожаный мешок. – Я не п-пришла не-неподготовленной.

Что здесь произошло? Словно бомба разорвалась; все было сырым, как будто тут только что потушили огромный пожар. «Где я?» – подумала она; паника грызла дыру в ее сердце. Она услышала далекие голоса с четким британским акцентом, слишком далекие, чтобы разобрать.

Николас перебирал сумку.

– Швейные ножницы, гармошка с выгравированными инициалами Софии, зеркальце, несколько кусочков золота, письмо вашей матери…

Этта усмехнулась.

– …Нижнее белье, яблоко и револьвер, – закончил он, закрывая сумку. У Софии не было по-настоящему современного «нижнего белья», но один комплект, найденный Эттой в сундуке, подбирался настолько близко, что на лучшее грешно было и рассчитывать.

– Что мне еще пригодится? – невинно поинтересовалась она.

– Вода. Карты. Список известных проходов. Соответствующая эре одежда. Патроны к револьверу. Вы хоть знаете, как пользоваться оружием?

Тут он явно загнал ее в угол.

– Если вы попытаетесь меня вернуть, я…

– Что, мисс Спенсер? – присев перед ней на корточки, спросил Николас. – Свирепо на меня посмотрите?

Эттина рука сомкнулась на осколке лежащего поблизости стекла. Выражение лица Николаса изменилось; его глаза помрачнели, глядя сначала на ее импровизированное оружие, потом – ей в лицо. Она не сникла под давлением его взгляда, но уставилась в ответ настолько вызывающе, насколько могла с распухшей вдвое щекой.

Он сдался первым, его лицо смягчилось. Сев на ближний кусок развалин, он вытащил сложенный платок.

– Вы снова порезались, пиратка.

Через мгновение Этта опустила осколок и позволила ему приложить теплую ткань к ее ладони, глядя, как его большая рука обхватывает ее.

В груди что-то сжалось, когда она попыталась подобрать правильные слова.

– Почему вы мне не сказали? – тихо спросил он. – Вы взяли с меня слово не уходить, не объяснившись. А сделать то же самое для меня?

– Простите. – Об этом она не подумала. Кинжал вины, вонзенный в живот рукой страха, провернулся еще раз. – Не хотела тратить ни секунды, когда он может навредить маме, убить ее. Думаю, Айронвуд дважды подумает, прежде чем тронуть ее, пока я не вернусь с астролябией. Ведь, если он причинит ей вред, мне станет нечего терять, верно?

Николас кивнул:

– У него есть и другие способы навредить вам.

– Но не заставить меня. И… – Этта замялась, не зная, стоит ли говорить ему о другом стимуле, горящем внутри нее. – Я рассказывала вам про Элис… Закончу здесь и вернусь к ней.

Николас снова присел перед нею на корточки, глядя на тот клочок неба, что они могли разглядеть. Обычная поза, осознала она, когда он пытается собраться с мыслями. Скрыть выражение лица.

– Этта, вы не можете спасти ее.

– Почему же не могу? – не согласилась она, но сердце забилось при виде чувства вины и сочувствия, отразившихся на его лице. – Я просто должна вернуться…

– И изменить прошлое? – договорил он. – Временную шкалу?

Этта сжала челюсти.

– Меня это не волнует… не волнует! Айронвуд менял прошлое годами, а я не могу спасти одну жизнь?

– Нет, Этта, послушайте меня, – тихо сказал Николас. – То, о чем вы говорите, – не вопрос морали. Это физически невозможно.

Она отступила назад к стене, подальше от него, от его слов.

– София не говорила? Вы не можете пересечься с самой собой – вас не может быть двое в одном и том же месте, в одном и том же времени. Само время этого не позволит; вас выбросит из прохода раньше, чем вы попробуете пройти через него, – понизив голос, объяснил Николас. – Вот почему путешественники ведут журнал, чтобы запомнить даты и годы, в которых уже были.

Этта почувствовала, словно он окатил ее ведром ледяной воды. Грудь сжалась до боли – значит, она не сможет использовать проход, чтобы вернуться в тот день, перед тем как в Элис выстрелили? Да что там в тот день… она не сможет попасть в любой другой месяц или год, чтобы предупредить ее. А все потому, что там уже будет она прошлая.

– Она не объяснила, что проход соединяет годы, а не дни? – с нажимом спросил Николас.

– Что вы имеете в виду? – прошептала Этта.

Выражение его лица смягчилось: