Пассионарная Россия

Историк начинает свое повествование с 18 февраля 1855 г., с родившейся в тот же день легенды: Николай не мог пережить неудачи Крымской кампании и покончил с собой; с распространившегося тогда же слуха: лейб-медик Мандт, иностранец, отравил государя…

Итак, перенесемся в год 1855. Сырая, промозглая петербургская зима. Государь уже несколько дней недомогал, но преодолевал простудную или, как предполагали некоторые медики, инфекционную лихорадку. По воспоминаниям современников, на уговоры врачей «поберечься» отвечал однозначно: «вы выполняете свои обязанности, позвольте же и мне исполнить ту, которая лежит на мне…»

Не желая отказать графу Клейнмихелю в просьбе быть посаженным отцом у его дочери, Николай I, одетый в легкий парадный конногвардейский мундир с лосиновыми панталонами, простудой усугубил свое недомогание. Если суммировать все описания болезни, разбросанные по историческим сочинениям, воспоминаниям современников и романам, то современный участковый терапевт уверенно поставил бы диагноз – воспаление легких.

Что же делает государь в столь болезненном состоянии? Прежде всего спешит принять меры, чтобы не потревожить известием о своей болезни подданных, запретив печатание бюллетеней о болезни.

Далее. Лишь два дня (5 и 6 февраля) царь позволил себе «не работать». Уже с 7 февраля он вновь принимает с докладами, осматривает и назначает в полки рекрутов, выезжает в Михайловский манеж осматривать войско и т. д.

Казалось бы, камер-фуръерский журнал (в нем записывались все события, связанные с деятельностью царя), фиксирующий выезды государя, воспоминания современников, – свидетельствует: именно болезнь свела в могилу Николая I.

Однако перечитаем еще раз страницы книги «Последние часы жизни Императора Николая Первого» (без указания автора и издателя, с пометою типографии II Отделения Собственной Его Имп. Вел. канцелярии), как выяснилось позднее, принадлежавшей перу главноуправляющего II отделения графа Д. Н. Блудова. Перелистаем книгу Маркова «Европа и Россия в предсмертные минуты жизни Императора Николая I» (М, 1856), а также воспоминания современников.

Упоминаются: кашель, одышка, бессонница, ревматические боли. Явная тенденция в описаниях болезни: с 10 по 15 февраля она идет на убыль.

Это – физическая болезнь. Иное дело – душевное состояние Николая I, – гнетущее впечатление произвела на него телеграмма о поражении русских войск под Евпаторией, полученная им 12 февраля.

Почти оправившийся от болезни, Николай, физически здоровый, переживает духовный нравственный кризис, физическое недомогание сменяется душевными терзаниями, – для Николая, гордившегося своей невозмутимостью, состояние необычное.

«Сколько жизней пожертвовано даром…», «Бедные мои солдаты…», – эти реплики царя воспроизводят многие мемуаристы. Лихорадку сменяет глубокая депрессия.

Собственно лихорадка прошла, судя по источникам, уже к 12 февраля. Оставалась лишь бессонница, которая была скорее следствием морального беспокойства, а не физического недуга.

Для беспокойства были все основания. Императору стало ясно, что неприятель теперь прочно закрепился в Крыму, война по существу проиграна, а вместе с ней рушилась вся внешняя и внутренняя политика, основы его миропонимания.

Современники рисуют мрачную картину его отчаяния в связи печальным исходом войны. Однако, судя по камер-фуръерским журналам, физически он уже здоров. Однако депрессия для императора позорнее лихорадки. И во дворце поддерживаются разговоры об инфекции, простуде.

Исследователь эпохи А. Ф. Смирнов предлагает гипотезу: в состоянии депрессии государь (православная религия считает большим грехом самоубийство, царь был глубоковерующий человек, но страх перед катастрофой своей политики в какой-то момент оказался сильнее страха перед грехом) принял в ночь с 17 на 18 яд… Экспертные анализы записей в камер-фуръерском журнале наводят историка на мысль о сознательной, более поздней фальсификации этих записей.

Косвенно подтверждает эту версию (как ни странно, задача-то была ведь обратная) и брошюра, выпущенная за рубежом и отражающая официальную версию. В ней предпринята попытка анализа внутреннего состояния Николая I во время Крымской войны. Многие положения этой брошюры были затем повторены в книге Маркова «Европа и Россия в предсмертные минуты жизни Императора Николая I». Вывод авторов однозначен: Николай умер вследствие развившейся простуды. Однако ж все предшествующие рассуждения ведут читателя к обратному заключению: огорченная душа Николая не вынесла унижения России.

Вот лишь несколько строк из брошюры: «… проведя всю жизнь свою в том, чтобы силою труда и долготерпения воздвигнуть на зыблющейся почве Европы здание чести, справедливости и мира; видеть, что здание это разрушается в своих основаниях и, разрушаясь, оскорбляет седины его злословием, подозрением и неблагодарностью, – вот что уязвляет кровавыми ранами благородное и чувствительное сердце».