Пассовочка. Турне московского «Динамо» по Британии, 1945

Динамовские игроки, отчаявшись, стали прибегать к приемам, которые их противники находили более достойными осуждения, чем жестокая силовая борьба, навязываемая ими. Русские стали всё чаще применять захваты и толчки, особенно в штрафной площади, и публику начал раздражать либерализм, как ей казалось, судьи. Когда Джонстоуна неприкрыто заблокировал динамовский правый бек Радикорский, гул возмущения накрыл трибуны.

Давление принесло свои плоды на 40-й минуте, хотя голу способствовала добрая толика удачи. Ваткинс сделал передачу вперед, Гиллик переправил мяч дальше над головой Семичастного, и спортивный снаряд упал между Смитом, Радикорским и Хомичем в восьми ярдах от ворот. Когда вся троица столкнулась, мяч каким-то образом отскочил от живота Смита и влетел в пустые ворота.

Публика зашлась от восторга, и игроки «Рейнджерс» ответили еще большей яростью атак в последние пять минут тайма. Когда «Рейнджерс» получили право на штрафной удар с линии штрафной площади, какая-то ссора возникла вблизи стенки, построенной русскими игроками, и Торри Гиллик получил строгое внушение от арбитра Томпсона. «В игре возникла нотка явного похолодания», – написал Алан Брек в отчете о матче для Glasgow Times, явно недооценивая произошедшее.

Биллу Струту грех было бы жаловаться на уровень самоотдачи, показанный его игроками в первом тайме, и любые сомнения, которые у него могли возникнуть касательно грубости в силовой борьбе со стороны его парней, таяли как дым в связи с далеко не джентльменской реакцией динамовцев. Если русским пришлась не по вкусу такая тактика, должно быть, думал босс «Рейнджерс», то глупо от нее отказываться во втором тайме.

В другой раздевалке Якушину предстояло решать более сложные уравнения. Он видел, что его форварды били в «молоко, как в копеечку», а голкипера атаковали на регулярной основе, и он слышал реакцию трибун. Он понимал, что его защитники поступали так, как всегда поступали русские защитники под давлением, и слышал неодобрительный гул в их адрес. Сказал ли русский тренер своим игрокам продолжать играть в том же духе? Для «Динамо» не проиграть было очень важно, но они также хотели обрести друзей и желали, чтобы их выступление бросило теплый отблеск на родную страну. Цели турне не будут достигнуты, если команда отправится домой, ненавидимая британской публикой, – и ненужной станет арифметика побед и голов.

Вторая половина началась с той точки, где закончилась первая, – с интенсивного давления «Рейнджерс». Удар головой Гиллика после подачи углового и штрафной в исполнении Симона не окончились попаданием в створ, хотя и «на тоненького», но затем Хомич в блестящем броске отразил удар Вилльямсона. Игроки «Рейнджерс» выигрывали все стыки и, казалось, всегда на ярд опережали русских, хотя одна контратака последних закончилась опасным ударом Архангельского.

Рёв на «Айброкс» с каждой минутой становился всё сильнее, и русские дрогнули. Ничего похожего не было на «Стэмфорд Бридж», даже когда 100 тысяч кричали во всю силу своих легких; этот рёв был и более грубым, и более примитивным.

Но, несмотря на поддержку трибун, забить у шотландцев никак не получалось. Янг и Симон всё так же посылали мяч вперед, Гиллик и Ваткинс вели неутомимую борьбу за передачи, но не было отточенности в атаках шотландцев – всё было дубина, но не рапира. Всё происходило по центру и главным образом в воздухе. В нескольких случаях, когда удавалось прямолинейно продавить оборону, заключительный удар выходил прискорбно неточным. Один раз Хомич вышел на перехват кросса, но не дотянулся до мяча, который свечкой взвился после удара головой форварда «Рейнджерс», а затем был бездарно «скиксован» партнером.

Динамовцы отчаянно хватали противников за футболки и пихались, нападающие «Рейнджерс» использовали Хомича в качестве спарринг-партнера. Игроки обеих команд, но особенно шотландцы, казалось, едва сдерживали свою злость.

Следовало взять успокоительную паузу, когда русские провожали с поля Боброва, но игра не была остановлена. В Glasgow Evening Citizen Гарри Янг утверждал, что «не было заметно признаков хромоты, когда он уходил с поля», и добавил показно-лицемерно «Ну, ну!» в качестве заключительной точки. В пятничном выпуске (через 36 часов после окончания матча) он пошел еще дальше: