Pasta per amore, или Макароны для Любы

Я не разделяю радость Вали. Я вообще не разделяю ничьей радости. Это слово стало мне чуждо с недавних пор. Неделю назад я выписалась из больницы, где провалялась положенные двадцать один день, и попала с корабля на бал. Точнее из психушки на молодёжный фестиваль.

— Эй, девушка, вы куда? — прерывает мои воспоминания голос Вали. Я оборачиваюсь и вижу входящую к нам в комнату высокую девушку с черными длинными волосами, которые не очень опрятными прядями свисают по белым худым плечам. Девушка поднимает голову и я невольно вздрагиваю — её макияж, мягко говоря, эпатажный: черные тени и черные губы сразу бросаются в глаза.

— Куда надо, — зловеще буркает незнакомка и, обернувшись, вкатывает в нашу комнату черный чемодан на колесиках.

— Вы, в-вероятно, что-то п-п-перепутали, — мямлит, заикаясь моя соседка.

— Это ты что-то путаешь, девочка…

Последнее слово готка буквально прошипела, и потому оно прозвучало как какое-то ругательство.

— Это тринадцатая комната, и тут живут Свиридова и Малышкина…

— В тринадцатой комнате живу я, — обрывает Валю беспардонная девица, и тут даже я хочу возмутиться, однако мне не дают. — Можете спросить у администратора, это МОЯ комната.

Пока мы пытаемся отойти от шока, непрошенная гостья кладет свой чемодан на кровать, где лежали вещи Вали, которая уже успела вынуть их из своей сумки, и бесцеремонно скидывает их прямо на пол.

В этот момент я сама не поняла, что произошло, но мои руки вцепились в черную паклю на голове девчонки. Поднялся дикий визг, причём верещала не только Валя — наша новая соседка продемонстрировала потрясающий фальцет! Мы повалились на пол несколько секунд, пока не прибежали люди из соседних комнат, старались ущипнуть, укусить и вырывать друг другу побольше волос. К счастью, нас быстро разняли.

— Вы с ума сошли! — встряхивая меня за плечи орал Вовка, мой одногруппник. — Люба! Что с тобой такое?

— Не будет она тут командовать! — вырвался мой крик в ответ. — Она вещи Валины на пол скинула, отпусти меня, я покажу этой хамке, что бывает за такие выходки!

Вовка был выше меня на голову, и хотя ужасно худой, зато, как говорят, жилистый. Его хватка была такой крепкой, что у меня заболели руки, а позже на них проявились синяки.

Я вновь и вновь преодолевая боль пыталась вырваться, как вдруг меня окатили холодной водой. Это было так неожиданно, что я на мгновение замерла, как и все вокруг, а потом почувствовала такое бессилие, что, если бы одногруппник меня не подхватил, то свалилась бы на пол.

— Может врача вызвать? — услышала я шепот и только тогда осознала, что все смотрят на меня, а я, оказывается, вся мокрая не только от воды, но и от собственных слёз.

— Не нужно, всё нормально, — я попыталась встать, но ноги не слушались и Валя вместе с Вовкой уложили меня на кровать.

— Идите, ребят, мы дальше разберемся, — услышала я чей-то знакомый голос, но не поняла, кому он принадлежит. Дверь закрылась, и я, повернув голову, увидела, что эту фразу сказал ни кто иной, как моя недавняя соперница по единоборству. Только вот выглядела она теперь совсем иначе.

Нет, чернота в одежде и макияже, естественно никуда не делась, но вот флёр готики и зловещий взгляд улетучились, будто их и не было.

— Я — Света, — протянула мне руку бывшая готка. — Простите меня, я немного переборщила сегодня. Вы позволите мне пожить с вами в комнате? Обещаю не доставлять проблем, выносить мусор раз в три дня и закрывать тюбик от зубной пасты. Ну что застыли? Мир?

Такого поворота мы не ожидали, и руку хоть и пожали, но с большим недоверием.

— Зачем ты так вела себя пять минут назад? — непонимающе всё-таки выговорила Валя. — Ты же сейчас вроде нормальная?

— Да, нормальная, нормальная, — подтверждает Света. — Просто из здешних никто этого не знает, кроме вас. Пообещайте, кстати, что вы никому не скажете? — мы кивнули и девушка продолжила. — Мне просто нравится тут один парень, он приезжает из Самары, как и я, уже пятый год. Так вот он — гот. Первый год я к нему даже подходить не решалась — всю смену наблюдала издалека и изучала его субкультуру. Хрень полная, если честно…

Светка прерывается на то, чтобы снять… волосы! Черные пряди оказались лишь частью сценического образа, и только теперь поняла, что на самом деле не вырвала клок у девушки, а только стянула искусственную прядь.

— Так зачем же ты стала готкой, если не разделяешь их взглядов? — недоумевает Валентина.

— Да я и не стала, — Светка смеётся и, словно в подтверждение, достаёт из чемодана розовую пижаму с принтом белого котика и демонстрирует нам, — Я обычная студентка из Перми одиннадцать месяцев в году, и только в июле ровно на двадцать восемь дней становлюсь черной Долорес.

— Долорес? — прыскаем мы с Валей одновременно.

— Ну, да. «Долорес» — это по-испански «много печалей». Поэтому я и стараюсь соответствовать выбранному образу.

— Да, уж, печаль ты нам продемонстрировала эффектно, — смеюсь, вспоминая, как мы всего несколько минут назад катались по полу.