Pasta per amore, или Макароны для Любы

А порассматривать действительно было что. Среднего роста, на вид лет двадцати, со светло-русыми волосами — это, пожалуй, всё из того, что не вызвало удивления. Но вот «прикид» парня потрясал, и даже не столько своей несуразностью и полным несоответствием моде, сколько той уверенностью и смелостью, с какой этот обычный, казалось, молодой человек его носил. Весь его вид будто заявлял окружающим: «да, я хочу, чтобы на мне было надето именно это, я видел себя в зеркало и меня всё устраивает, а если вам что-то не нравится, то это ваши проблемы». Прямоугольные очки в толстой оправе комфортно сидели на ровной переносице, клетчатый классической костюм в коричневых оттенках состоял из брюк с идеально заутюженными стрелками, кремового цвета рубашки с коротким рукавом и жилетки. Венчал образ старый кожаный шнурок на шее, которые носили ковбои времен гражданской войны в США. То, что шнурок был старым, не вызывало сомнений — отчётливые потёртости намекали на то, что либо его хозяин с ним не расстаётся круглые сутки, либо его подарил ему сам шериф из знаменитого вестерна. Его туфли соответствовали костюму: были такие же немодные, такие же коричневые и такие же идеально вычищенные и обильно смазанные кремом, отчего не только блестели, а даже источали давно забытый гуталиновый аромат. Довершал образ большой кожаный… вот так и просится слово «саквояж», хотя я и знать не знаю, как он должен выглядеть, но почему-то глядя на эту странную сумку, на языке вертится именно это слово. Про цвет саквояжа, думаю, говорить не стоит?

Поначалу незнакомец вызвал больше сомнений, нежели надежд — глядя на его внешний вид было крайне трудно представить, что он может сносно петь. Парень представился и вызвал шквал плохо скрываемых смешков:

— Максимилиан Кукуруза.

Отсмеивались мы долго, и, надо сказать, незнакомцу удалось снять царившее в студии напряжение, и, по большому счёту, всем уже было всё равно, как и что он нам споёт, попадёт в группу в итоге или нет. Максимилиан же удивил еще больше, выбрав для прослушивания «Группу крови» Цоя.

Мы готовились к разрыву, поэтому когда заиграли первые аккорды, все взялись за животы, чтобы в порыве дикого хохота не развязались пупки. Однако приготовленные для ржача рты, вдруг вместо смеха стали открываться от шока, а глаза у всех стали постепенно округляться и вылезать на лбы. Этот несуразный ботан, каким мы увидели его в первые минуты, на наших глазах приобретал новое лицо. Это даже было уже не лицо, а лик, ибо извергаемые им звуки были настолько поразительно точны и выверены, что моментами казалось, будто перед нами сам Цой, переродившийся за какие-то грехи в это чудо.

Так Максимилиан Кукуруза стал нашим новым солистом. Это, конечно, был бы анекдот, если мы бы начали представлять его зрителям по имени и фамилии, поэтому было решено называть его просто по имени — Максимилиан, а мы между собой иногда зовём Максом, Максимкой или Капитаном Куком.

А пока я вспоминал события двухмесячной давности, мы уже полностью загрузились в микроавтобус, и оставалось дождаться лишь администратора Анечку, которая должна выдать нам путевой лист и последние наставления. Надеюсь, что последние, ибо эта зануда может сутками читать лекции о том, что не следует делать на фестивале, что можно, но не нужно, и чего никогда ни при каких обстоятельствах нельзя допускать.

— Жить будете в корпусе с вожатыми, — тараторит среди прочего Анечка. — Это наши студенты. Поэтому, пожалуйста, будьте внимательны, чтобы они там чего не натворили. Хотя, что они могут натворить? — Аня, по-моему, перешла на разговор со своим альтер эго: задаёт вопросы и сама же на них отвечает: — Мы ведь выбрали самых лучших и ответственных… Но, опять-таки, со всеми бывает… В общем, сами не чудите и не позволяйте чудить другим! Если вдруг…

— Так всё, Аня, — обрываю поток сознания, или лучше сказать поток сознательности этой гипертревожной девчонки. — Мы всё поняли, — она попыталась было спорить, но я не дал вставить больше и слова, — и нам давно пора ехать. Алибедерчи!

Обожаю каверкать это слово. В моём окружении редко встречаются те, кто говорит его правильно, а когда я так изголяюсь над произношением, то даже поправить меня удаётся людям не сразу.

Дорога от Измайловска до Ялты, где будет проходить фестиваль, займёт почти двое суток. Конечно, можно было бы добраться самолётом или поездом, но вся загвоздка в том, что две трети микроавтобуса занимает наш инструмент, а доверить его кому-то не из группы мы не смогли, поэтому втроём решили сопровождать барабанную установку, гитары и синтезатор. Леголас с нами не поехал, так как плохо переносит дорогу, его отправили поездом. А нам предстоит два дня трястись по городам и весям нашей необъятной Родины и переночевать в пути где-то под Воронежем.