Pasta per amore, или Макароны для Любы

— Ну ладно, если всё хорошо, то я пойду. Полы окромя меня мыть некому. Небось опять понатоптали ироды…

Бабка продолжала предвкушать грядущий фронт работ, но с каждой секундой мы всё более смутно слышали о её планах на вечер, и удаляющаяся фигура (слово, которое ей совсем не подходит) уносила с собой и особо ценное мнение о «нонешней молодёжи».

— Ты уверен, что тебе не нужна помощь? — как-то слишком спокойно поинтересовалась Люба, как только мы остались одни. Мне этот тон пахнул равнодушием, а я не для того столько готовился и терпел на себе нашу уборщицу, чтобы вот так безэмоционально на меня смотрели.

— Как это не нужна⁈ Я не говорил этого, — спешу дать отрицательный ответ, пока девчонка не ускакала к Ваську. Сегодня я возьму эту крепость, чего бы мне это ни стоило. — У меня голова кружится, боюсь, не смогу дойти до дома…

Говорю, специально подкатывая глаза. Должно же сработать! Сегодня мы обязательно прогуляемся вместе и…

— Я всё-таки вызову скорую! — Люба хватается за телефон и начинает тыкать в нём какие-то кнопки.

Шта? У неё кнопочный телефон⁈ Разве такие еще остались у кого-то?

Я настолько офигел от увиденного, что даже не успел сообразить, что она делает.

— Алло. Здравствуйте, я хотела бы вызвать врача. Тут человеку плохо…

Эти слова моментально приводят в чувство. Только врача мне и не хватало! Подскакиваю к девчонке и быстро выхватываю у неё телефон, нажимая на отбой.

— Люба, мне нельзя вызывать скорую! — ляпаю первое, что приходит на ум. Вот прям одним местом чую, что она сейчас спросит «почему?» и пытаюсь лихорадочно сообразить, что буду на это отвечать.

— Почему? — да, это место меня никогда не подводило…

— Понимаешь… — чудесное слово, его можно протянуть так долго и многозначительно, что пока оно длится, мозг словно сачком успевает выловить пролетающую мимо мысль. — Моя мама работает фельдшером на скорой. Если она увидит меня в таком состоянии, её саму придётся откачивать. А я не умею оказывать первую помощь при сердечном приступе.

Да, знаю, чушь какая-то получилась. Но главное — Люба вроде бы прониклась.

— А вдруг у тебя действительно всё серьёзно? Может, сотрясение мозга. Или того хуже — черепно-мозговая травма!

— Нет, что ты! Я же сын доктора, поэтому знаю, что при сотрясении мозга человека тошнит, а у меня такого нет, — помню, что нам рассказывали об этом еще в школе.

— Тошнота может появиться не сразу, а спустя время…

— Вот поэтому я и прошу тебя — проводи меня до дома, чтобы я не упал где-нибудь, если вдруг мне станет плохо.

— Проводить? — будто испугавшись, переспрашивает Люба. — Может, лучше вызвать такси?..

— Ну, если тебе не хочется немного прогуляться… Что ж, давай вызовем машину. Надеюсь, меня не укачает в салоне…

Девчонка окидывает меня обреченным взглядом, но всё же соглашается.

— Хорошо, я провожу тебя до дома. Только давай я хотя бы рану сначала обработаю У меня в сумочке есть антисептик.

5

Нужно срочно придумать что-то, чтобы не дать Любе возможность раскрыть мою тайну. Но я понятия не имею, как это сделать.

— Пойдём, вон туда, — говорит тем временем девушка, указывая на хорошо освещенную скамейку. — Под фонарем будет лучше видно.

Мысль созревает моментально. Точнее я даже не успеваю её прокрутить в голове как следует и понимаю, что где-то недозрелый бочок всё же остаётся, но главное сейчас — выиграть время.

— Нет, под фонарь нельзя! Там могут ведь увидеть… Представь, если кто-то из преподавателей заметит⁉

— И что? — непонимающе смотрит Люба.

— Как что? Разбирательства начнутся… Затаскают меня по следствиям, прокуратурам. А у меня диплом на носу, мне пропускать занятия никак нельзя.

Скептический взгляд медленно сменяется на понимающий, под давлением убедительных аргументов.

— Ну ладно, — со вздохом Люба раскрывает сумочку и начинает выуживать оттуда какие-то предметы.

Конечно же, я волнуюсь… Вся надежда сейчас на то, что в этой темноте она не сможет разглядеть в моей кудрявой шевелюре отсутствие раны на голове.

— Наклонись, — просит довольно мягко, но для меня эти слова звучат, как приговор. — Ничего не видно, — расстроенно произносит над моей макушкой, и от сердца отлегает. — Сейчас я фонариком на телефоне подсвечу…

Это конец… Тушите свет. Вот прям каламбуров в голове только и не хватало!

— Телефон сел, — вдруг снова звучит разочарованный голосок.

Какой же я всё-таки везучий засранец!

Стараясь не подпрыгнуть от радости, и не закричать от восторга, просто сжимаю кулаки.

— Что с тобой? — испуганно наклоняется к моему лицу, и мне приходится быстро прятать торжествующую улыбку. — Тебе больно?

— Да, что-то голова закружилась, — снова вру, понимая, что девушка увидела мою искривленную физиономию и теперь смотрит испуганно. — Наверное, от того, что наклонился.

— Ладно, не наклоняйся, тогда, — растерянно проговаривает Люба. — Может дашь свой телефон?