Пастух медведей

Вкус медной денежки во рту под языком…
Харон весло обмакивает в Лету.
Я сам с собой сегодня не знаком
И в каждой песне путаю куплеты.
Мороз, мороз!
Ты не морозь меня.
Чего стараться? Ни жены, ни дома…
Никто не ждет, а белого коня
И след простыл…
Ночная глаукома
Навеки ограничивает взор
Одним пятном безлико-грязной формы.
Лишь зодиак чеканит свой узор,
Да Норны плавно переходят в нормы.
Нормально…
Отдышавшись до петли
Простить, смешав, потери и утраты,
Всеядности кладбищенской земли
Пожертвовав тупой удар лопаты.
За все мои высокие грехи
Мне денег в рот досыпят сами боги,
Чтоб я молчал и не читал стихи
Мешая перевозчику в дороге…

* * *

Безверье рождает — тлен. Это хуже плена…
В наручниках есть стремление к внутренней свободе.
А так… не предательство, не измена,
Просто нет веры. Все на исходе…
Родная, я тоже ходил по этому краю.
Всковыривал вены и носом дышал в Пространство.
Познанье того, что от любви умирают? —
Легко переходит в почти беспробудное пьянство.
Но даже в предрвотном, дурманном, хмельном угаре…
Когда молча падаешь в мягкую прель асфальта —
Вся лирика кажется бряцаньем на кифаре,
Разбросанным в лоне рек, словно цветная смальта.
И вязкая кровь от спирта горчит устало,
Неспешно сползая с разбитой губы на плиты…
И не было слышно хотя бы зеванья зала,
Но зрители были — эстеты и сибариты.
Родная, мне тоже хотелось мечтать, и петь, и
За руки держать детей, гуляя втроем по саду,
И птицам весною распахивать дверцы клети,
И каждому дню давать по гитарному ладу.
Ты помнишь, я тоже использовал галстук для…
Тот самый, который ты же мне подарила.
Какой удобной себя проявила петля…
Скользящим узлом, по шелку, без всякого мыла.
Конечно, не помнишь… Я не писал сам,
Друзья и не знали имени адресата.
Но шею долго уродовал то ли засос, то ли шрам
Цвета несвежего финского сервилата.
Родная, все кончилось… Я, к сожаленью, жив!
И даже трезв сегодня, что, впрочем, редкость…
Неторопливо бросаю стихов ножи в
Прозрачную стену плача… плевать на меткость!
Мне не к чему ждать земных, неземных чудес,
Тяжесть разлуки влача по пустому кругу.
И если б Слово и вправду имело такой же вес —
Ты была бы здесь, удерживая мою руку.
Ты сумела б найти именно то звено,
Ту ноту, тот тон, тот оттенок краски…
А если там, наверху, Всевышнему не все равно
И он хочет увидеть счастливым финал развязки…
Родная, тогда не надо играть в судьбу!
А просто жить друг другом до того момента,
Когда мы услышим: «Божьему рабу
Венчается раба Божия…»
Занавес.
Аплодисменты…

* * *