Пастушья корона

Она покраснела, когда Тиффани вручила ей дочку, и от Тиффани это не укрылось.

– Вот что я тебе скажу, Милли, – начала она. – Твою девочку ждёт большое будущее. Я знаю это, потому что я ведьма. Раз уж ты позволила мне дать ей имя, я позабочусь, чтобы у неё было всё необходимое. И я сейчас говорю о твоей девочке. В каком-то смысле она и моя тоже. Твои здоровяки-мальчишки сами о себе позаботятся. И никогда не смей оставлять окно открытым в такие ночи, как эта! За нами постоянно следят. Сама знаешь! Не допусти, чтобы малышке причинили зло.

Она едва не сорвалась на крик на последних словах. Этим молодым родителям время от времени надо задавать нагоняй, чтобы не расслаблялись. И Тиффани об этом позаботится.

Ух, как она позаботится! Будут пренебрегать родительскими обязанностями – она им попомнит! Ну, может, не сильно, но попомнит, просто чтобы вразумить.

Но сначала, думала Тиффани по пути домой, надо поговорить с кем-нибудь из ведьм.

Она зашла в свою комнату взять тёплый плащ, и тут на полке тускло блеснула пастушья корона. Сама не зная зачем, Тиффани сунула её в карман. Маленький камень причудливой формы удобно лёг в руку, пальцы нащупали пять выступов-гребней, и Тиффани почувствовала, как в неё вливается сила, кремень в сердце короны напомнил ей о том, кто она такая. «Мне нужно всегда носить частицу Меловых холмов с собой, – поняла она. – Моя земля поддерживает меня, даёт мне силы, не позволяет забыть, кто я. Я не убийца. Я – Тиффани Болен, ведьма холмов. И мне нужно, чтобы моя земля всегда была со мной».

Она помчалась сквозь ночь обратно в Ланкр. Ветер свистел в ушах, и только совы следили за её полётом при свете луны.

Когда она опустилась возле дома нянюшки Ягг, занимался рассвет. Нянюшка была уже – а точнее, ещё на ногах, потому что бодрствовала всю ночь у смертного ложа. Она открыла дверь, увидела лицо Тиффани и слегка побледнела.

– Эльфы? – мрачно спросила нянюшка. – Маграт мне рассказала. Они что-то натворили у тебя в холмах?

Тиффани кивнула, и тут остатки хладнокровия покинули её, горло перехватило, и к глазам подступили слёзы. В тёплой нянюшкиной кухне, за спасительной чашкой горячего чая, она рассказала, что произошло.

А потом подошла к той части истории, которую предпочла бы забыть.

– Эльфы, – только и смогла выговорить она. – С маленькой Тиффани. Они уже хотели… – Она коротко всхлипнула и простонала: – Я убила всех троих. – И в отчаянии посмотрела на нянюшку.

– Молодец, – сказала та. – Правильно сделала. Не вини себя, Тифф. Что ещё ты могла сделать, когда они мучили девочку? Тебе ведь, – спросила она, не сводя с Тиффани внимательных глазок, окружённых морщинками, – не понравилось их убивать?

– Конечно, нет! – вскрикнула Тиффани. – Но, нянюшка, я… я же сделала это, почти не задумавшись.

– И может статься, тебе придётся делать это снова, если эльфы не уймутся, – заявила нянюшка. – Мы – ведьмы, Тифф. Сила дана нам не просто так. Главное, без серьёзной причины ею не разбрасываться. А если эльф пробрался на твою землю и мучает ребёнка, то, как по мне, это очень даже серьёзно. – Она помолчала, потом добавила: – Если кто приносит другим беду, чего ж ему удивляться, когда с ним беда приключается. Большинство всё сами понимают. Эсме мне как-то рассказывала, как в одной деревушке – Пакля, Шпатля, как-то так она называлась – хотели повесить человека, который убил двоих ребятишек. Так он, говорила она, понимал, что заслуживает виселицы. Так и сказал: вот, мол, выпивка меня до петли довела. – Нянюшка устало опустилась на стул и позволила Грибо вскарабкаться на её обширные колени. – Так уж оно всё устроено, Тифф. Жизнь и смерть. Сама знаешь. – Она почесала котяру за огрызком, который только очень близорукий человек мог бы назвать ухом. – С малышкой-то как, всё хорошо?

– Да, я вернула её родителям. Но они не могут… не хотят… присматривать за ней как следует.

– Да уж, некоторые в упор не желают правды видеть, сколько их носом в неё ни тычь. Вот потому-то эльфы и будут возвращаться снова и снова. – Нянюшка тяжело вздохнула. – Люди придумывают про них сказки, Тифф. И в сказках всё выглядит очень даже весело. Вот и выходит так, что эльфы ушли, а их чары остались, морочат людям головы, а люди и думают, будто никаких бед эльфы не творят, разве что милые проказы. – Нянюшка ссутулилась на стуле, смахнув с соседнего столика безделушку, полученную в подарок от кого-то из родни. – Вот Фигли – те да, проказники. Но эльфы – совсем другое дело. Помнишь, как Лукавец морочил людям головы, Тифф? Помнишь, как он заставлял их творить зло?

Тиффани кивнула. Перед её внутренним взором проносились жуткие картины из прошлого, но её взгляд был прикован к упавшей безделушке. Этот щеботанский сувенир прислала нянюшке в подарок одна из многочисленных невесток, а теперь нянюшка даже не заметила, что уронила его. Это нянюшка-то, которая дорожила такими подарками как величайшими сокровищами, нянюшка, которая с порога замечала, если с какой-нибудь вещичкой случалась неприятность!