Пастырь

А так как дрыналёту шамана и топливного бака не требовалось, то в корпусе оставалась уйма свободного пространства, которое казак решил заполнить бомбовым запасом. Грузоподъёмность деревянной конструкции позволяла начинить планер лишними двумя сотнями килограмм. Лосано заказал токарям в Александровске изготовить два десятка корпусов авиабомб и начинил их тротилом, выплавленным из артиллерийских снарядов. Большее количество бомб не дал сделать прижимистый Андрюха, посчитав сие дорогое удовольствие блажью батюшки Алексея. Шаман и сам не мог понять, зачем ему забожилось срочно загрузить дрыналёт бомбовой начинкой, ведь зарекался же никого не убивать. Однако кровожадный демон в душе чуял поживу и подзуживал казака вооружаться до зубов.

Предчувствие Сына Ведьмы не обмануло.

Тактика атак на Гуляйполе кардинально менялась. Немецкое командование больше не рисковало посылать конные разведгруппы на убой в мёртвую зону. Пилоты тоже не горели желанием ещё раз сталкиваться в небе с чёрным электрическим аэропланом. Оказывается, дикие варвары как-то умели и в облаках засады устраивать. Про летающего снайпера тоже пришли запоздалые сведения. Контрразведка выудила из архива отчёты начала военной компании. О Сыне Ведьмы целый пухлый том бумаг исписан. За плечами душегуба покойников больше трёх пехотных рот числится. Может чего и приврали штабники с перепугу, но чудом выжившие пилоты так не считали. Русский демон с одним маузером способен авиаполк в воздухе расстрелять, а на земле, если монстру пулемёт в руки дать, да патроны к месту засады споро подносить, то и пехотный полк легко в расход пойдёт.

Казака — берсерка даже русское командование боялось, потому и в Сибирь сослало, от греха подальше. А Февральская революция освободила каторжанина, и привела разбойника в Дикое поле. Казак в прошлом году в Александровске уже успел наследить — в одиночку расправился с бандитским гарнизоном. Местная блатная шушера говорит о батюшке Алексее только с оглядкой и шёпотом. Доктора с восхищённым придыханием, а обыватели лишь троекратно перекрестившись на образа богородицы. Слухи о богатыре — чудотворце ходят противоречивые. Он то ли гениальный изобретатель, то ли ушлый прохиндей — мистификатор.

Бесспорно лишь, что у батьки Махно во всех сёлах свои шпионы сидят, и в Чёрную зону незаметно не проникнуть. Подставлять группки солдат под пули пулемётчиков и снайперов глупо. Сорняк надо выкорчёвывать одним махом, а не дёргать по листочку.

Из Екатеринослава немцы перебросили по железной дороге полноценный пехотный полк, усиленный артиллерией и броневиками. Всю технику, конницу и обоз разгрузили на станции. И уже на рассвете следующего дня длинная колонна неспешно двинулась своим ходом строго на запад. Пыля по просёлочной дороге вдоль железнодорожного полотна, серая змея уползла за горизонт. А к вечеру по железной дороге двинулись на запад эшелоны с пехотой.

Городские шпионы батьки Махно не могли видеть, как под покровом ночи на глухом степном полустанке эшелоны остановились, пехотные батальоны высыпали из вагонов и построились в походные колонны. Артиллерия, броневики, конные разъезды и гружёные телеги обозов уже дожидались их на месте. Коварный план внезапной атаки на Гуляйполе начал воплощаться в жизнь. Опытный фронтовой офицер повёл свой испытанный в боях полк по захолустной просёлочной дороге, в обход крупных населённых пунктов.

Уже перед рассветом походная колонна шуршащей змеёй вползла в спящее украинское село. Тут ещё не пролегала граница Чёрной зоны, анархистские земли лежали значительно дальше. Однако конные разъезды блокировали село, чтобы ни один лазутчик не смог ускакать с донесением к батьке Махно. Серые тени пехотинцев окружили дома. Солдаты отстреливали дворовых псов и врывались в крестьянские хаты. Всех жителей выволокли на площадь перед крохотной церквушкой и согнали в круг. Не удалось только сходу вломиться в саму церковь, сторож — инвалид и его дочка — подросток запёрлись изнутри.

Грозные приказы оккупантов, как и импровизированный таран из бревна не помогли — ночной страж надёжно забаррикадировал окованную дверь дубовыми скамьями. Будто заранее готовился упрямый инвалид к обороне. Попытка проникнуть в церковь через колоколенку тоже закончилась крахом. Пока храбрый солдат карабкался по закинутой верёвке с самодельной кошкой, тонкая девичья ручка перерезала кухонным ножом узел на крюке.

Бравый солдат геройски сверзился с колокольни. Визг в краткий миг полёта позором не считается, как и шлепок копчиком о булыжную мостовую. Ведь больше никаких позорных звуков обмякшая тушка не издала.

Запоздалые выстрелы высекли кирпичную крошку из парапета колокольни.

Стая разбуженных голубей взвилась в светлеющее на востоке небо.

— Стреляйте в птиц! — истошно завопил немецкий полковник, тыча пальцем в небо. — Инвалид послал сигнал в Гуляйполе!

В кружащихся над куполом церкви сизарей полетел смертоносный рой пуль. Целая пехотная рота заполошно палила в воздух из всех стволов, даже ручные пулемёты в ход пошли.