Пастырь

Подолгу задерживаясь в уездных городках, Алексей обязательно посещал местные книжные магазины и прикупал техническую литературу. Даже в дороге он ухитрялся учиться. Электромобилем правили посменно Вито Лосано с Андрюхой, Алексей же в одиночку кочегарил в автоприцепе. Зато никто не видел, как Сын Ведьмы закидывал в топку поленья колдовской силой. Сам же кочегар, развалившись в кресле, неспешно перелистывал страницы заумных книг. Фургон освещался электрической лампочкой, поэтому использовать библиотеку на колёсах можно было даже ночью. На длительных стоянках к гуттаперчевому ученику присоединялся учитель. Наряду с повседневными занятиями, Вито Лосано обсуждал с молодым коллегой новые технические решения. Алексей же в свою очередь обучал испанца премудростям русского языка. Витёк, как его окрестил Андрюха, к концу автоперехода уже сносно понимал местную речь, хотя и стеснялся говорить на людях.

К исходу лета путешественники достигли Дикого поля, территории между Днестром на западе и Доном и Хопром на востоке. По инерции, двигаясь в сторону фронта, въехали в Екатеринославскую губернию и решили остановиться в уездном городке, Александровске.

Надо сказать, что пока дорога пролегала сквозь лесистую местность, недостатка в бесплатных дровах не было. А вот когда выкатились в степи, то пришлось держаться близ железной дороги. На станциях всегда удавалось разжиться мешком угля. Андрюха хоть и тяжко вздыхал по вылетающим в трубу денежкам, но иного решения топливной проблемы предложить не мог. Не кидать же в топку вонючие лепёшки кизяка, которыми топили печи местные крестьяне. Дрова в сёлах стоили дорого.

Подкатившись к станционному топливному складу, Андрюха отправился менять бутыль самогона на уголь. Такой нехитрый бартер позволял хитровану экономить отрядную казну. Выгоднее было по пути прикупить запас дешёвого самогона у крестьян, чем платить живую копеечку железнодорожникам.

Как всегда, вокруг кабриолета с прицепом собралась толпа зевак. Гадали, зачем на фургон дымящуюся трубу пристроили? Одни высказывали предположение, что это полевая кухня на колёсах. Другие указывали на толстый кабель, соединяющий его с необычным автомобилем, и отмечали сходство с паровозом.

Только один солдат, в измазанной углём форме, во все глаза глядел не на чудаковатый агрегат, а на вышедшего из фургона высокого чернобородого парня в монашеской рясе.

— Алексей? — с прищуром разглядывая инока, неуверенно обратился солдат.

— Он самый, — обернулся к нему Алексей, пытаясь припомнить солдата в лицо. — Почём знаешь?

— Так я Брагин Васька, в одном полку воевали, — радостно заулыбался сослуживец. — Дело было ещё в Карпатах, пару лет назад.

— Воевал, — согласно кивнул инок.

— Ты ещё тогда казаком был, а потом санитаром, — напомнил послужной список знакомец.

— Отойдём в сторонку, вспомним былое, — не хотел прилюдно раскрываться Алексей.

— Коль махорочкой угостишь, отчего же не поговорить? — пошёл вслед за парнем солдат, но по пути вспомнил: — Ой, да ты, кажись, не курил тогда.

— И сейчас не балуюсь, — степенно огладил ладонью густую короткую бороду молодой инок.

— В Сибири не научили? Тебя же военный трибунал осудил. Помню, даже расстрелять хотели вместе с товарищами. По слухам, вас тогда наш дивизионный контрразведчик, Кондрашов, у жандармов еле отбил.

— И что теперь с добрым капитаном сталось? — усаживаясь на штабель ошкуренных брёвен, озабоченно вздохнул Алексей. — Жив ли? Почитай, уж три года как война идёт.

— Когда я в госпиталь попал по ранению, то Эдуард Петрович уже в майорах ходил, — присел рядышком сослуживец и пожал плечами. — Жив, поди. Штабные в штыковую атаку не бегают.

— Я с капитаном в разведку по немецким тылам ползал, — нахмурив брови, заступился за боевого офицера Алексей. — Толковый вояка.

— Может и так, — чуть отстранился от статного инока солдат. — Мы люди простые — с офицерами задушевных бесед не вели. А теперича и вовсе на разных языках говорим. Народу война обрыдла, а офицерьё солдатушек на убой всё гонит.

— Сам-то, что не на фронте? — просветил колдовским взглядом фигуру бойца Алексей. — Перелом левой берцовой кости затянулся.

— Ну, ты, чудо-санитар, хватку-то не потерял! Да, хромаю помаленьку, — уходя от ответа, фамильярно хлопнул по плечу сослуживца однополчанин. — Не зря тебя Ведьминым Сыном кличут. Не пойму только, как попы такого беса в божью братию приняли.

— Инок я, — поправил, смиренно склонив голову, самозванец. — И прежнюю суетную жизнь отринул. Теперь за царя не воюю. Только за новый мир радеть буду.