Пастырь Вселенной

Володя, чувствуя себя как во сне или будто только что совершил какую-то запредельную низость, отворил старенький шкаф и, достав оттуда темно-синий бархатный халат мамы, бросил его Лее. Девушка стремительно надела его, бесследно скрыв наготу. Она продолжала сидеть на полу все так же, спиной к Володе, и вдруг без паузы, неожиданно попросила, потребовала даже:

– А теперь, пожалуйста, открой окно. Для меня тут НЕСТЕРПИМО жарко.

Владимир, начиная смутно догадываться об истинной причине раздевания Леи, сопоставив это и с невозможностью для девушки употребления горячей пищи или питья, распахнул окно. И хотя плоть Володи была все еще возбуждена до предела, сознание стремительно трезвело. Сейчас Владимир уже хорошо осознавал, к примеру, что сжимает в руке смертоносное оружие и что у него нет, увы, оснований слишком уж доверять Лее, в которую, он это хорошо понимал, теперь был действительно страстно, что называется, по уши влюблен.

Девушка же и не думала скрывать причины своего внезапного стриптиза – напротив, она чувствовала потребность объясниться как можно скорее.

– Понимаешь, – сказала она, все еще не находя в себе сил повернуться к Володе лицом, – мы не привыкли к вашей земной жаре. На улице-то еще у вас куда ни шло, но то, что делается в ваших жилищах, – это просто кошмар. Мой костюм поддерживал оптимальную температуру, пока не разрядилась батарея, подзарядить которую нет никакой возможности в твоих домашних условиях. Это возможно только в нашем штабе. Как только комбинезон перестал генерировать холод, я испытала состояние, близкое к тепловому удару, – ведь он начал копить мой собственный жар, а, будучи связана, я не могла раздеться сама. Я, в сущности, была на грани потери сознания, – с укоризненными нотками в чрезмерно спокойном голосе сказала Лея.

Владимир стоял у распахнутого окна, играя желваками челюстей, потерянно, как школьник, разбивший стекло и пойманный при этом, слушая нотацию Леи. Ему пришла, конечно, в голову идея разрешить Лее подойти к окну, на свежий, морозный воздух, но кто знает, что она способна была выкинуть. Выпрыгнет еще, не дай Господь. Владимир сказал:

– Возьми с пола трос и свяжи себе ноги.

– Вот как все просто у тебя, – сказала в ответ Лея, в голосе которой, впервые за время их знакомства, Владимир различил истерические нотки. – Ты разве не понял, что без комбинезона я этим тросом себе кожу порву, если буду стягивать туго. А не туго тебя ведь не устроит – ты решишь, что я собираюсь сбежать.

“Резонно”, – подумал Владимир и, поразмыслив чуток, бросил, вытащив из того же шкафа, длинный кожаный ремень, который Лея теперь туго-натуго обвязала вокруг колен причудливыми, неземными узлами. Так они, должно быть, вяжут своих пленников, подумал Владимир.

– Связывай еще, – велел он и бросил еще один, брезентовый широкий шнур, ранее служивший поводком для собаки, а теперь, по причине сломанного замка, без дела пылившийся в шкафу.

Лея покорно, сильно – так, что ремень зримо врезался в плоть, более не защищаемую металлизированными пластинами, но лишь материей халата, – обвязала себя в районе обнаженных щиколоток. Владимир остался удовлетворен, приходилось опасаться даже, как бы она не пережала себе кровеносные сосуды.

– Теперь отвернись и закрой глаза, – велел Володя, с некоторой даже мстительностью неудовлетворенного желания отыгрываясь теперь хоть в чем-нибудь другом.

Когда Лея повиновалась, Владимир связал ей руки за спиной последним обнаруженным им кожаным ремнем. Он уже чувствовал, что беседа у них сегодня не заладится. Володя спросил:

– Тебе поставить какой-нибудь фильм?

– Поставь, – кивнула Лея. – Только, пожалуйста, документальный. Меня раздражают эти земные романтики со своими пустыми и тщетными мечтами.

“Это что, мечтать не вредно, что ли, в переводе на русский?” – подумал Володя, почувствовавший, что это уже камушек в его огород. Впрочем, подобное ведение беседы могло означать, что он все-таки не был совсем уж безразличен Лее и остается отдаленная надежда на потепление отношений. Хотя, разумеется, весьма отдаленная.

Владимир молча поставил Лее четырехчасовую кассету с жизнью земных животных разных стран и континентов и решил, что сегодня ляжет спать пораньше. Вот только позанимается часок на тренажере, чтобы вся напрасно копившаяся в теле энергия вышла, и ляжет. Владимир привязал, для надежности, связанные за спиной руки пленницы к ножке шкафа и отправился в свою комнату сбрасывать напряжение. Сегодня он работал так, как давно не выкладывался, и, через полтора часа проверив Лею и получив отрицательный ответ на вопрос, не надо ли ей в туалет, с облегчением удалился. Собственно, он даже не представлял себе, как она будет теперь, не в комбинезоне, посещать уборную. Видимо, ей придется развязывать ноги и водить ее под дулом плазмомета. “Да уж, – подумал Владимир. – Час от часу не легче”. И, помолившись вечерними молитвами, Володя лег на постель и, поворочавшись с полчаса, уснул.

Глава 17 ПРЕДАТЕЛЬНИЦА