Читаем Пастыри полностью

Она примерилась поднять кресло. Не такая уж она слабосильная, и у нее вполне могло бы быть, скажем, отложение солей, которым страдает добрая половина ее сотрудников. Все не так уж плохо. Всегда может быть что-нибудь и похуже.

Эрне хуже, та не сможет даже тайком видеть Лео. Она его у нее выкрала. Конечно, можно было бы войти в положение и разрешить той изредка его покатать. Но ей не хочется. Обойдется. Это ее месть.

Глава 10

ЕЩЕ НЕСКОЛЬКО РАЗГОВОРОВ

Лео Грей, наш главный герой, лежащий в больнице после автомобильной катастрофы в почти безнадежном состоянии, начинает поправляться. Его уже возят в кресле. Его жена Маргарита готовится к его возвращению домой.


Первого августа Маргарита и Роза отправляются отдыхать. Они сидят в пикапе Маргариты, Лео и Альва на задних сиденьях. Конни стоит на тротуаре и машет им. Несколько дней, прежде чем отправиться на курсы, он побудет дома.

— Что это за курсы за такие? — спрашивает Маргарита Розу, когда они задерживаются у въезда на шоссе.

— Для инженеров, — говорит Роза. — Он ведь участвует в этом кружке усовершенствования специалистов. Теперь съедутся специалисты со всей страны.

— И будут себе развлекаться, — говорит Маргарита. — Знаю я эти курсы. Ну и отлично.

— Нет, там люди очень серьезные, — говорит Роза.

— Да, очень серьезные, — подтверждает Альва сзади.

У Лео на лице обычная улыбка, и Роза берет его за руку. И тотчас осторожно отпускает руку.

— Очень хорошо, что они такие серьезные, — говорит Маргарита.

— Как, по-твоему, Конни хорошо выглядит? — спрашивает Роза.

— Исключительно, — говорит Маргарита. — У вас теперь хорошо?

— Да так, — говорит Роза. — Переменно.

— Но ты все такая же, — говорит Маргарита.

— Сегодня Конни хорошо выглядел, но это за много дней впервые, — говорит Роза.

— Как-то ты неуверенно себя чувствуешь, — говорит Маргарита.

— У папы уже нет револьвера, — говорит Альва.

— Что за револьвер? — вскидывается Маргарита. — Вы держали в доме револьвер?

— Я ничего не знаю, — говорит Роза. — Он запирал ящик. У него во время войны был револьвер, и он его не сдал.

— А, знаю, — говорит Маргарита. — Знаю. У того, с кем я жила до Лео, тоже было огнестрельное оружие. Ему слова нельзя было сказать. Просто невозможный был. Но ведь Конни будет жутко тянуть к нам на природу?

Они выехали на природу. Тускло золотились высокие хлеба.

Маргарита, боковым зрением видя профиль Розы, смотрит на поля, дремотно и пьяно льнущие к опушкам, где бродили они с Франком.

— Сколько воды утекло, — громко говорит она, когда они въезжают в лес, где листва уже скупо процеживает солнце.

— Что? — переспрашивает Роза, тоже погруженная в свои мысли.

— Ты почти не изменилась, с тех пор как мы познакомились, — говорит Маргарита.

Улыбка Розы печальна.

Маргарита думает про Франка.

Альва легонько берется за оборочку материнского платья.

— А мы будем плавать?

— Да, — говорит мать, — там бассейн, и вы с Лео сможете плавать.

Озера слепят глаза, в прорезях холмов, за низким лесом лениво берут с места разнеженные паруса, и быстро отсчитываются промельки голыми телами унизанных купален.

Маргарита резко тормозит у киоска и покупает большие брикеты мороженого.

— А ты точно знаешь, что отец сдал револьвер? — спрашивает Роза, оборачиваясь назад.

— Точно, — говорит Альва.

Альва одной рукой кормит Лео, в другой держит свой брикет.

— Ты не рада, Маргарита? — спрашивает Роза, помолчав после мороженого.

— Нет, — отвечает Маргарита. — Но погоди, может, я и буду рада.

Лео почти не слышно. Лицо его, которое вообще уже может меняться (Альва даже умеет заставить его копировать разные движения губ), теперь застылое и блаженное, когда бы ни взглянула на него в зеркальце Маргарита.

Они мчат вдоль кручи, и мглистый от паутины кустарник широко бежит вниз и вдруг выбегает на плоскую долину, и уже плавится в синей синеве жесть крыш, блестят дальние озера и высокие белые башни.

— Мы отсюда родом, — говорит Роза, — папа вечно об этом вспоминает.

Но была она тут лишь однажды, и то в детстве.

— Хлеб у них пеклеванный очень вкусный.

— А они и сейчас тут живут? — спрашивает Альва.

— Нет, все умерли, — говорит Роза. — Никого не осталось.

К вечеру они добираются до места. Большая вилла с башней обнесена ивовой изгородью. Вид открывается прямо на море, и ради этого вида и еще из-за того, что здесь удобно возить Альву и Лео, они выбрали крутой берег. Перед домом импровизированный бассейн, по краям тронутый ряской и неглубокий, но это и не требуется.

Маргарита выбрала башню с окнами на юго-запад, на запад, на северо-запад и север. В восточном углу, куда не доходит свет, она лежит почти без сна запоздалыми белыми ночами.

Она встает среди ночи. Она крадется в южную комнату Розы и шепчет:

— Роза, Роза.

Роза вскакивает.

— Маргарита.

Тревожа ночную гальку, они бредут вдоль моря и поворачивают назад, навстречу ярко-металлическому небу.

Перейти на страницу:

Все книги серии Современная зарубежная повесть

Долгая и счастливая жизнь
Долгая и счастливая жизнь

В чем же урок истории, рассказанной Рейнольдсом Прайсом? Она удивительно проста и бесхитростна. И как остальные произведения писателя, ее отличает цельность, глубинная, родниковая чистота и свежесть авторского восприятия. Для Рейнольдса Прайса характерно здоровое отношение к естественным процессам жизни. Повесть «Долгая и счастливая жизнь» кажется заповедным островком в современном литературном потоке, убереженным от модных влияний экзистенциалистского отчаяния, проповеди тщеты и бессмыслицы бытия. Да, счастья и радости маловато в окружающем мире — Прайс это знает и высказывает эту истину без утайки. Но у него свое отношение к миру: человек рождается для долгой и счастливой жизни, и сопутствовать ему должны доброта, умение откликаться на зов и вечный труд. В этом гуманистическом утверждении — сила светлой, поэтичной повести «Долгая и счастливая жизнь» американского писателя Эдуарда Рейнольдса Прайса.

Рейнолдс Прайс , Рейнольдс Прайс

Проза / Роман, повесть / Современная проза

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза
Великий перелом
Великий перелом

Наш современник, попавший после смерти в тело Михаила Фрунзе, продолжает крутится в 1920-х годах. Пытаясь выжить, удержать власть и, что намного важнее, развернуть Союз на новый, куда более гармоничный и сбалансированный путь.Но не все так просто.Врагов много. И многим из них он – как кость в горле. Причем врагов не только внешних, но и внутренних. Ведь в годы революции с общественного дна поднялось очень много всяких «осадков» и «подонков». И наркому придется с ними столкнуться.Справится ли он? Выживет ли? Сумеет ли переломить крайне губительные тренды Союза? Губительные прежде всего для самих себя. Как, впрочем, и обычно. Ибо, как гласит древняя мудрость, настоящий твой противник всегда скрывается в зеркале…

Гарри Норман Тертлдав , Гарри Тертлдав , Дмитрий Шидловский , Михаил Алексеевич Ланцов

Фантастика / Проза / Альтернативная история / Боевая фантастика / Военная проза
Стилист
Стилист

Владимир Соловьев, человек, в которого когда-то была влюблена Настя Каменская, ныне преуспевающий переводчик и глубоко несчастный инвалид. Оперативная ситуация потребовала, чтобы Настя вновь встретилась с ним и начала сложную психологическую игру. Слишком многое связано с коттеджным поселком, где живет Соловьев: похоже, здесь обитает маньяк, убивший девятерых юношей. А тут еще в коттедже Соловьева происходит двойное убийство. Опять маньяк? Или что-то другое? Настя чувствует – разгадка где-то рядом. Но что поможет найти ее? Может быть, стихи старинного японского поэта?..

Александра Борисовна Маринина , Александра Маринина , Василиса Завалинка , Василиса Завалинка , Геннадий Борисович Марченко , Марченко Геннадий Борисович

Детективы / Проза / Незавершенное / Самиздат, сетевая литература / Попаданцы / Полицейские детективы / Современная проза