Пастыри чудовищ. Книга 2 (СИ)

– Поэтому нам нельзя проливать крови. Мы вот с вами говорили о Постулатах Телесной Нечистоты… у варгов есть свои инструкции. Если случайно поранился – немедленно перевяжи с эликсиром, отбивающим запах. Если крови много – заглуши запах всеми способами. Если поранился рядом с животным, и оно потеряло рассудок – отвернись от зова крови и воззови к зверю, но как Пастырь, а не на крови. Если зверей рядом много – просто перетерпи их бешенство, потому что тебя они не тронут, они не могут переступить через запрет, даже когда рядом с ними пролита кровь варга. Вы сами видите, это не охватывает все случаи. Но этого хватает, чтобы оградить большинство. Потому что те, кто взывает к крови…

Я вдруг понимаю, что ей нужно выплеснуть это. Словно кровь из своих вен. Что она, может быть, не говорила об этом так с остальными. Конечно, Мелони знает, и Аманда, и проклятый господин Нэйш, и Фреза тоже – но они относятся к этому как к чему-то нормальному, и наверное – она им объясняла как-то иначе…

– Их изгоняют из общин, верно?

– Некоторые умирают. Когда у них не хватает сил справиться с контролем, – Откидывает со лба растрепавшиеся волосы. Перевязанная рука едва заметно подрагивает. – А тех, кто сумел справиться… да. Потому что рано или поздно – они перерождаются всё равно. Дар меняется, сочувствие к живому утрачивается – и они теряют настоящее единение с животными. Остаётся лишь Дар на крови … – она чуть морщится, машет рукой, как бы показывая, что конец одинаково печален, и дальше можно не продолжать.

Я торопливо киваю: мне совсем не интересно – что бывает со всякими там варгами крови. Которые – всё равно не она.

– Но от этого же можно как-то защититься? Да?

Тонкие пальцы рассеянно перебирают страницы дневника в кожаной оплётке.

– Каждый ищет свои способы. Кто-то уходит в отшельники. Кто-то сторонится бестий, чтобы не было искушений. Знаете, в нашей общине до меня была пара случаев. И мне всё казалось – если бы мы не изгоняли их, если бы остались рядом, помогли хоть чем-то, показали бы, что они не одни – может, это помогло бы отдалить полное перерождение. Наверное, в этом я неисправимая идеалистка. Потому что пока что исключений нет. Как и лечения. В истории варгов не значатся случаи, когда кто-то использовал бы Дар на крови и остался собой.

Теперь мы молчим долго, и Гриз Арделл глядит на меня, словно обвиняемая на суде. Она, кажется, даже с радостью протягивает мне на ладонях возможность обвинить её.

Только вот я не желаю брать на себя роль судьи.

– Вы это сделали, чтобы спасти человека. В первый раз. Да?

– Верно.

– Сколько вам было тогда?

– Семнадцать.

Она не говорит о том – с каким животным этом было, кого она спасала… Откуда-то я знаю – она ответит, если я спрошу. Но я не спрошу, потому что ей и так очень больно, а то воспоминание сделает ей ещё больнее, хотя куда уж. Быть оторванным от родных, от животных и общины, с которыми прожила с детства, и уйти в неведомый мир – словно маленький корабль в бурю, это…

– Я и так собиралась уходить. Отец надеялся, что я стану новой наставницей варгов при общине. Но выхаживать раненых зверей и приглядывать за территорией на день пути вокруг… мне всегда казалось, что мы не для этого рождаемся. Глупо провозглашать, что ты – мост между людьми и животными, когда почти не видишь тех и других, а сидишь вместе с общиной в лесах. И я выбрала это, – она усмехается хрупкой, болезненной усмешкой. –Сначала пару лет поскиталась – была у терраантов, потом работала у других ковчежников. И потом вот этот питомник и моя группа. Здесь приходится чаще рисковать – вы же видели.

Взмах левой ладонью, туго замотанной белоснежным бинтом. Алое под белым там, на ладони… таится до времени, пока его не придётся выпустить в следующий раз.

– За последние годы я была на «лёгких путях» девятнадцать раз, и с каждым годом это происходит всё чаще. Может быть, возрастает искушение, а может, просто становится больше опасных вызовов. В любом случае, я не смогу отсиживаться в глуши. Если уж я такая – принесу как можно больше пользы, пока окончательно не уйду в перерождение. А может быть, те, кто здесь… может, они помогут мне продержаться подольше.

«Те, кто здесь…» – это Мелони, и Аманда, и Йолла, Фреза, конечно, тоже. Наверное, животные. Точно уж не проклятый господин устранитель. Может быть, ещё Лайл. И…

Ловлю своё отражение в оконном стекле.

– Я рада, что наконец рассказала вам, господин Олкест. Теперь вы наконец знаете, что я из себя представляю, – она захлопывает дневник и невесело улыбается – вязаная зеленая кофта накинута на плечи, каштановые волосы растрепались, и под темной медью ресниц – печаль. – Свои меня называют отступницей и изгоем, прогрессисты полагают, что мы до одного – преступники и предатели рода человеческого, а другие варги крови – чего уж там, чокнутой считают за мои убеждения. Потому что идти в ковчежники, будучи при этом варгом крови – это как-то… несовместимо, как считается. Или позорит общее дело – тут я еще не разобралась.