Пастыри чудовищ. Книга 2 (СИ)

Кто да с кем, да… Нирв знал, что я из Корпуса Законников, знал его сынок и ещё с дюжина контрабандистов — те, которые переплыли под покровительство к нашей шайке продажных законничков. Для остальных была легенда — мол, вот, дальний родственничек Нирва, извольте видеть, учится караваны водить. Это позволяло не только шастать по лабиринтам, но и вникать в дела торговые. И сдавать Службе Закона конкурентов: честные коллеги в Корпусе не нарадовались нашей плодотворной работе.

Больше они радовались, только когда старик Архас Жейлор выдернул у меня признание на допросе — и я сдал всех, кого знал, назвал все имена, лишь бы спасти себя…

Все имена, кроме одного.

Ноги разъезжались, а ботинки задорно почавкивали, и я смотрел вниз — на жирную, зловонную грязь. Похожую на ту, что плескалась внутри.

Старикашка Жейлор всё равно узнал бы. Ему уже было известно немало. Нас прихватили вчетвером, с нехилым грузом золотниц от гильдейских — за услуги… так что старина Архас мог бы расколоть любого из нас или даже всех. Но выбрал меня и сходу получил первый приз. Всю кассу.

Я не назвал одного имени. А мог назвать ни одного. И не задаваться сейчас вопросом — какого чёрта они всегда выбирали меня. Неподкупный законник Жейлор. И неугомонный Крысолов-Тербенно И красавчик Шев Сакрист, надсмотрщик на Рифах, который так хорошо вербовал предателей…

Что они вообще знали обо мне, что во мне видели?!

«Что ты предашь, — нежненько шепнула крыса, и шёпот у нее здорово был похож на шепот одного «ската». — Кого угодно, как угодно. Лишь бы спасти серую шкурку. А, Лайл? Если вдруг выбор будет между тобой и кем-то другим… всё равно сколько их и какие они… ты всегда выберешь себя».

Чавк. Чавк. Чавк. Звуки «костоломки» на Рифах… да нет, просто грязь под ногами.

— Мне бы Сэйми, — сказал я в лицо костлявой женщине, открывшей дверь. — Я, понимаете ли, старый друг Нирва, папашки его. Пришёл вот… поговорить.

Женщина взглянула брезгливо. Бросила пару словечек про пьянчуг, которые являются с выпивкой, твари. Но свёрток с едой взяла, махнула в глубь коридора. Крикнула визгливо:

— К тебе какое-то отребье опять!

И ещё минут пять я не мог понять, что за скрюченный старик притаился в тёмной комнатушке за ободранным столом.

Потом старик растянулся в бессмысленной и беззубой улыбке — и я понял, что смотрю на Сэйми. Того, который младше меня на двенадцать лет — а выглядит старше на столько же.

— Чего сразу отребье… вечно так… разойдётся. А вы, господин хороший, не слушайте её, это она так… бабское дело, бесится…

Опухшие от беспробудного пьянства щёлочки глаз, прорезь улыбки в щетине, лысина и клочки волос — не светлых, пепельно-седых. Трясущиеся пальцы хватаются за выставленную бутылку: «С праздничком, с праздничком! Жена там… закуски нам принеси, папашу поминать будем. Вы папашу знали, да?»

В комнатёнке нет воздуха, только вонь чего-то давно прокисшего да застарелый трактирный дух. Слезятся глаза. Ребёнок за стеной надрывается, надсадно и остро, в комнатёнку щемится мальчик в отрепьях — несёт сыр и хлеб, на ходу торопливо впивается в кусок сыра…

— Света больше нам с гостем, Нирв… в честь папки назвал, вот… А тебя я узнал. Узнал… ты к нам от Корпуса тогда приходил, как же тебя… эх, нет, никак! Вот всех не помню, тебя помню — караван ещё вместе вести должны были… да! Точно! Тебя ж со всеми повязали, когда какая-то падла…

Язык у Сэйми заплетается, и он запамятовал имена ещё пары-тройки подельников, путается в датах, часто повторяет одно и то же. Зато с упоением и ненавистью говорит о падле, которая всех сдала: «Пошел бы… ножиком по горлу… нет, сначала Печать вырезать…»

На месте Печати у Сэйми — косой лиловый шрам: то ли развлекались «скаты» на Рифах, то ли кто из заключённых. Снежинка на ладони — такая же, как у меня — кажется рассечённой надвое. Расколотой.

— Да как тебя зовут-то, а? А правду говорят, что ты сбежал с Рифов? Слухи ходили, помню. А как ты сбежал-то?

— Да вот… год тренировался задерживать дыхание, потом проплыл под «костемолкой»…

Привычная шуточка встаёт поперёк горла и отдаётся оскоминой. Сэйми крутит головой, бормочет что-то одобрительное — мол, жаль, не сидели вместе, а то бы… может, вместе бы тогда…

И приходится делать ещё глоток, чтобы заглушить то, что это у варгов бывает — вместе. А у рифских крыс бывает — порознь. Потому что не всем удаётся сигануть с корабля вовремя.

— Чего, из замка? Да, приходили из замка. Только я уж не помню, кто там… хотя рожа тоже знакомая, вроде…

Кто-то из знакомых того же Нирва? Или торговцы по старым связям вышли? По всему видать, компания в замке собралась непростая. Пожалуй, пора возвращаться в питомник. Хватит, нахлебался прошлого, подробнее можно и потом поглядеть.

— Искали проводника, ага. Ну, я уже давно не вожу… А у тебя с этим делом как?

— С каким делом?

— Ну, по Кошачьим ходам. Папка тебя учил… помню, учил, — Сэймон ухмылялся над загаженной кружкой хитровато. — Я потому и запомнил, что он в пример тебя ставил. Говорил — во как схватываешь. Я ж с ним по тоннелям с семи лет, а ты у нас сколько был… три?