Пастыри чудовищ. Книга 2 (СИ)

Уна отрицательно трясет волосами. Гриз не спорит: не нужно девочке с Даром Сноходца быть здесь — где все видят подвал, и умирающего сына Сооры, и чувствуют чужой голод. Возле геральдиона Уна всё равно побывала — не увидела ничего.

Тварь, которая мертва, — едва ли будет видеть сны… если только за неё их не видит кто-то.

— Хорошо. Рихард тебя проводит до «поплавка».

Благоговейная дрожь и румянец в ответ — Гриз даже не нужно это видеть. Она старается подавить вздох, пока ищет ближайший выход.

Нэйш ждёт под оградой, не проявляя никаких признаков нетерпения. Секретности ради он отчитывался по приюту лично, а не через Водную Чашу. Но внутрь Гриз его приглашать не стала: если кто-то из Линешентов наводил о группе сведения — будет очень сложно объяснить, зачем ты привёл в замок устранителя.

— Вызов, — говорит Рихард вполголоса. В болотной ночи его костюм кажется слишком уж белым. — В той деревне, возле имения Драккантов, всё-таки решились.

— Знаю, Аманда со мной связывалась. У них там жертвы, похоже.

— Кажется, ещё кто-то ночью — раз они повторили вызов, — Нэйш слегка подкидывает на ладони сквозник. Тот при свете месяца рассыпает голубые искры.

— Отправляйся и прихвати с собой Лайла. Расспросы, договор, финансы на нём.

Согласный наклон головы — почти что полупоклон. Едва заметная издевка в этом движении — «Услышал, понял… ещё будут инструкции?»

— Если там раненный зверь или менее пяти жертв…

Нужно связаться со мной. Бесполезное напоминание, Гриз. Тут больше надежды на Лайла.

Нэйш самую малость приподнимает брови — и вечные полукруги у губ становятся глубже тоже на пару миллиметров.

— Разумеется, госпожа Арделл. Но никогда ведь нельзя предсказать, как поведет себя агрессивное животное. А в случае непосредственной опасности для людей — вы же знаете…

Пальцы нежно касаются дарта на поясе: единственного лекарства от агрессивных животных, которое признаёт устранитель.

Знаю, — молчит Гриз, глядя ему в глаза (они серебрятся, как лёд под луной). Знаю, что ты сделаешь. И ты тоже знаешь, что сейчас мне приходится выбирать: поставить под удар людей — или направить туда тебя, зная, чем кончится.

И мы оба знаем — что если бы была возможность не посылать тебя…

Устранитель чуть-чуть улыбается — почти сочувственно. На её глазах переходя в иную сущность: из коллекционера бабочек, исследователя и наблюдателя — в Провожатого.

Это видно по едва изменившейся манере стоять. Чуть-чуть заострившимся чертам лица. И особому, тускло-стальному, ничего не выражающему взгляду.

Смерть в белом плаще улыбается Гриз ещё секунду, будто говоря — «Гляди, что будет!» Потом разворачивается и растворяется в клочках белесого тумана на дороге, в лунном свете и осенней ночи. Будто забыв про Уну, которая тут же семенит вслед, тихонько вздыхая — Нэйш прекрасно знает, как её ранит, когда он смотрит сквозь неё, как на пустое место… поэтому так и поступает.

Гриз давит глупое желание пойти за ними. Накостылять Нэйшу кнутом, самой уйти на вызов в земли Крайтоса, принадлежащие Драккантам. Поболтать с Фрезой в «поплавке», разобраться с делами питомника. Гриз возвращается через двор, полный настороженных зверей, к костистому замку, укутанному в грязно-серую шаль. Вступает внутрь, уже привычно кивнув наёмникам у входа. И бредёт, не зажигая фонарь, к портретной галерее, которая властвует над замком.

Один вход, один выход — и длинное пространство, заполненное портретами Линешентов. Эпохи и платья — наперечёт. Гордо красуются геральдионы на руках у… скольких там поколений? Почти две дюжины портретов с одной и с другой стороны, а дальше — поздние, без геральдионов, и совсем уже потемневшие… И посреди портретов — дверь. В глубокой нише. Незапертая — Гриз чуть приоткрывает её и видит ступеньки.

— Исследуете замок по ночам, милочка?

Среднего сына Линешентов зовут Этрианом. Ему лет сорок — и на лице у него отчаянная попытка выглядеть на свой возраст. Пудра и грим, помада в волосах и обведённые, чтобы казаться более полными, губы. Дорогая булавка торчит в сюртуке — напоказ.

— Простите. Рассматривала вот портреты. Я не знаток живописи, но они просто… завораживают.

Завораживают — своей непонятностью. Что-то, что не желает оформляться в образы и слова и только настойчиво царапает там, изнутри…

— А там, внизу — продолжение галереи?

— Вы, видно, совсем не знаете, как устроены родовые гнёзда, — на лице у Этриана Линешента — радушная светская улыбочка. Глаза с ней не вяжутся, как и со всем остальным.

Опасные глаза игрока.

— Там внизу — Церемониальный зал. Обрядовый, их всегда делают под дворцами. Чтобы, знаете ли, они были словно фундаментами. Хотите взглянуть? В подвал вход открыт, а сам зал может открыть только Линешент.

В буровато-карих глазах, как в трясине прячется — опасность. И часовые во внутренней крепости привычно бьют тревогу — когда Гриз вежливо качает головой.

— Простите, это было бы уже вторжением в дела Рода. Я и так позволила себе лишнее. Я здесь не гостья — меня наняли для дела.