Пастыри чудовищ. Книга 2 (СИ)

Мел говорит — даже академики за века все извилины стесали, чего там в Камне клинит, раз он магии не выдаёт. И почему «пустых» с годами то больше, то меньше. Я у женишка Мел (хотя никакой он не женишок, смех один) поспрашивала — вроде, он учёный малость. Так он говорил: всё, что связано с Магией Камня — для учёных тёмный вир. Есть, говорит, у них всякие догадки — почему Камень одного награждает Даром Огня, а другого — Даром Холода, да и даёт по-разному, то мало, а то и завались. Только вот эти догадки между собой не срастаются, и проверить их не получается — так он и сказал. Потом ещё начал легенду какую-то рассказывать, что, будто бы, Камень магии не даёт самым сильным и стойким, потому как магия — это так себе, штаны поддержать, а вот ежели ты всамделе достойный и сердцем чистый, то её тебе и не надо — так проживёшь. Ну, не знаю, как-то я не сильно утешилась насчёт этого. Какой смысл быть достойным, когда на тебя все как на мусор глядят?

А легенд — как «пустые элементы» появились — их много. Мне больше всего про Тобоса Осквернителя по душе. Мел её рассказывает смешно:

«Давным-давно был один Мастер-идиот… хм, ну-ка, подай-ка мне подкорм для гидр… так вот, он решил натянуть нос самому Ирлу Всемастеру. Шарился по пещерам, собирал всякие там знания. Ну, и склепал себе артефакт, чтобы отбирать у людей магию. Начал ходить и тыкать этой дрянью налево-направо. Ага, воды подлей. В общем, он вроде как стал великим магом. И у него заиграла гордыня в одном месте. Угу, и Тобос Первый Осквернитель решил отобрать у Камня Дар наделять других магией. Всадил Стрелу Жертвы в Камень. Но что-то пошло не так, и Тобос возьми да окаменей. А Булыжник разозлился и теперь вот сбоит на каждом сотом. Иногда реже, иногда чаще. Пошли уже гидрят прикармливать».

А Аманда иногда поёт про это дело, и в песнях у неё мне ещё больше нравится. Будто бы Тобос Осквернитель испугался, как понял, что творит, да забрал стрелку эту самую и попытался, сталбыть, обратно эти силы запихать. А они не запихиваются, не берёт Камень. Ну, он взял, да и ушёл в отшельники. А говорят так-то, что он ещё живой: магии в нём много было! И сидит в лесу, глухом-глухом, и стрелку свою в ларце стережет, а кто смелый к нему придёт, тому он стрелку отдаст и тайное слово скажет. И тогда неси ту стрелку к Камню, говори заклинание — и тут-то магия ко всем «пустым» и вернётся!

Найти бы. Ежели б там даже испытания — Гриз говорит, что я храбрая, умелая, а Гриз врать не любит. Може, когда вырасту — поднакоплю деньжат, да и поищу малость. Ха, вот Гриз носится со своей идеей найти Дитя Энкера, а мне что — нельзя, что ли?

Вечно как ма пошлёт в деревню — на ум лезет Каменюка (её Мел так называет), тайны все эти с магией. И песни Аманды про Стрелу Жертвы.

Всё думаю да думаю, а сама уже в деревню забегаю. На главную улицу не суюсь, пробегаю переулками-закоулками. Собаки волнуются. Только Гриз меня паре приёмов научила, как с ними себя держать. Она говорит, что я вообще с животинами управляюсь не хуже среднего варга, только… ничего это не меняет, в общем.

Ветер — хорошее дело. Все сидят по домам, носов на улицу не кажут. Вот летом по деревне шастать нехорошо: кто сплюнет, кто поморщится, кто шептаться за спиной начнет: «Это эта, как ее, погорелицы-Изы дочка, из пустышек!» «Ой-ой, мы уж испугались тогда, на наши дома перекинется, как полыхнуло… А мальчишечки-то были оба с Даром, и на заглядение…» — «Да тут не сглаз ли, не порча ли на этой, младшей? Через неё ведь всё началось…»

Будто сама не знаю, что с меня началось.

Если сейчас свернуть налево и пройти шагов сто — там будет заросшее пепелище. Наш дом. Я к нему не хожу, а то еще начну реветь, а мне нельзя это… на сопли исходить, так Фреза говорит. И ба рассказывала, что иногда духи из Водной Бездони возвращаются — виновника, сталбыть, ищут, если кто в их смерти повинен. Так что я на самом деле боюсь, что около бывшего дома будет па, ну или Арбил, или Йерри.

Арбила мне жальче всего. Йерри меня за волосы тягал и лягух в молоко подкидывал, пустышкой дразнил, когда я ещё первый раз Посвящение не прошла. А Арбил был добрый, на шесть лет меня старше, Травник… приносил мне цветочки разные, рассказывал про них. Даже когда я в третий раз Посвящение не прошла — дразниться не стал и сладости для меня припрятывал.

А па — он был суровый. И выпивал — сначала немного, а потом уж после второго раза, как я не прошла, помногу начал. И раньше мог чутка отлупить за проступок, а по пьяни начал здорово драться с ма. И всё выспрашивал — чья это я дочь, потому что ясно же, что от него вот такое порченое родиться не могло.

А пожара я совсем и не помню. Меня тогда ба вытащила, как добежала, у неё был Дар Холода, вот она внутрь и влетела. Ма вытащил кто-то из соседей, а братики и па были в глубине дома, их никто бы уже не вытащил. Потом говорили — там хорошо зажглось. Видать, у па спьяну полыхнула Печать — у него был Дар Огня.