Пастыри чудовищ. Книга 3

Я стою у Запретительной Черты. Черта говорит: не ходи, нельзя. Она длинная и высокая. Если прыгнуть на неё — будет жечься и оттолкнёт. Я не прыгаю. Я слышу ловушки, как голос земли и дыхание травы. Среди деревьев много мелких, глупых (для кого?). Я их всегда обхожу. Но вдоль этой люблю ходить и вслушиваться, и думать.

Запретительных Черты две, у второй я тоже бываю. Та много длиннее, к ней нужно бежать через деревья. Но эта интереснее. У этой другая цель.

Всё живое имеет цель: вода утоляет жажду и прячет следы, а опавшие листья теплы, и в них хорошо спать. Добыча вкусна, а клыки — чтобы рвать её. Особенно имеет цель магия. Я знаю магию. Различаю её запахи, как запахи крови.

Та, что позвала меня в этот мир, дала мне цель, и я несу её в себе. Цель держит, вцепляется, не даёт уйти в тёплое лоно, в сытый, спокойный сон.

Найти Охотника. Убить Охотника.

Я убил многих, но цель звенит во мне. Зудит под кожей и заставляет ходить у Запретительной Черты. Вдыхать запах магии страха.

Там, за Чертой — логово. В логове кто-то есть. Может ли быть там Охотник? Я самый умный, самый хитрый. Читаю следы и знаки. Слышу, как ходят те, кем он повелевает. Они боятся меня. Смешные жертвы, которые мне не нужны.

Он там в засаде. Но я его пока не выманил. Он тоже хитрый, он попытается выманить меня. Может, он пошлёт охотника, который ему покорен, только не так силён? Тогда тот бросит вызов по глупости, и будет схватка. Я самый сильный, самый ловкий. Всегда побеждаю и не промахиваюсь.

Оставляющие следы под деревьями знают это. Некоторые бросили мне вызов. Этих я быстро убил. Другие признали моё превосходство. Все они пахнут этой землёй и кровью её, и они-с-землёй, как со мной клыки и когти. Слабые. Добыча. Жертвы. Не умеют сливаться с землёй, как я. Не умеют ступать без следов, как я…

Все, кого я убивал раньше. Слишком медленные и громкие. Трусливые и хрупкие. И цель царапает, цель холодит. Найти Охотника. Убить Охотника.

Я великий охотник. Самый лучший охотник, которому покорны все меж этими деревьями. Кто лучший охотник у тех, с магией на ладони? Кому они покорны?

Запретительная Черта пахнет логовом Охотника-над-Охотниками. Цели.

Дождь пахнет ловом. Вызовом. Встречей.

Запретительная Черта не сплошная. Открывается в разных местах. Эти места я тоже чую и бываю у них. Но там она толще. Там не пройти.

Оттуда выходят ненужные, шумные жертвы, по которым ясно, что они покорны. Я не показываюсь им. И не трогаю. Они не цель. И невкусны.

Я становлюсь дождём — и знаю, что Запретительная Черта открылась с другой стороны круга. Становлюсь листвой — и знаю, что Черта впустила не жертву, но хищника. Охотника.

Найти Охотника. Убить Охотника.

Чешуйки брони на спине подрагивают смыкаются, скрывая уши. Несколько прозрачных защищают глаза. Я чую его цель. Он пришёл за мной, и это так хорошо.

Сейчас я превращусь в ветер, потом в лес. Буду следить за ним. Гнать его. Потом он бросит мне вызов или я ему.

Тогда я превращусь в смерть.

Может — это всё-таки будет тот самый, самый главный Охотник? Тогда я исполню цель и смогу вернуться.

Я самый сильный. Самый хитрый. Самый быстрый.

Запретительная Черта закрывается за ним. И начинает пахнуть ловушкой.

Я скольжу на зов, к Охотнику, который скоро станет добычей.

У Охотника нет ни шанса.

Глава 2

МЕЛОНИ ДРАККАНТ

Утро смердючее. Нужно полечить от капканных ран двух истеричных серных коз и козла. Козёл воняет в три раза хуже, чем обе самки, орёт громче Пиратки, а мозги, как у среднего вольерного — не завозили от рождения.

У двух таяст понос — корм впрок не пошёл. Отравленную волчицу Резвунью всё рвёт. Тхиоры вышли из спячки и решили, что хватит терпеть. Гнойные раны, дерьмо и блевотина — букет питомника. С аккордами вчерашнего горохового супа от вольерных. И нотками перегара от Дрызги и Бабника.

— Ох… где эта нойя… — стонет Дрызга, пока волочётся к лекарской за антипохмелкой. Лортен ползёт вслед. Он, похоже, выкупался в одеколоне. Сколько-то секунд я почти готова вырезать себе Печать.

Конфетка вонючести этих двоих не сносит: в «Ковчежце» звучит вопль на языке нойя, и пьянчужки кубарем выкатываются обратно. Дрызга бредёт к Пиратке, стеная и хныча. Бабник топает мимо и поэтично сокрушается о предначертанности выбранного пути:

— Когда само небо отводит меня от трезвости — я же не могу не внимать этим знакам?

Не успевает ещё прозвонить колокольчик на «встряску», как прибегает взъерошенная Йолла. С новостью, что у нас то ли посетитель, то ли заказчик.

— Нос только заткните. А то ой-ёй-ёй…

Я б сказала иначе. Например, что клиент воняет хуже, чем самец серной козы. И что куча навоза яприля выглядит симпатичнее. И ведёт себя получше.

Он мелкий и кряжистый, одет в какое-то отрепье; из того, что лет пятьдесят назад было меховой шапкой зыркают загноившиеся глазки. Резкая вонь немытого тела, чего-то прокисшего. И — бульканье, клокотание, пропасть мерзких звуков каждую секунду, гнилая пасть отворяется сплошь для потока грязи: