Пастыри чудовищ. Книга 3

— Лучшая в мире профессия, уж ты мне поверь, — похохатывал старик. — Прямо-таки посланник Перекрестницы из сказочки. Раз — и все желания выполнены, все желания, всех сторон, да… а твои руки чисты.

Только вот заказы мне сплошь присылали — не те, где требовалась сказочка и чистые руки. Для моих нужны были острые зубы и умение проскользнуть в любую щёлку — и интересно бы знать, не Старый Лис ли давал на меня рекомендации?

Леса Ирмотиля навевали тоску. Вереск на болотных проталинах казался ветошью, по пальцам крался холодок — в Вейгорде было на ступень теплее, чем здесь. Пар изо рта лез клочьями, и ледяной сквозник в кармане добавлял печали, так что меня изрядно колотило, пока мы добирались от лесной речушки до укрытого за холмами Логова.

Может, я знал, что мы увидим. Ещё до того, как увидел молчащее, словно сонное поместье. Наверное, даже и до того, как мы взяли курс на Ирмелей. Это так часто случается в работе законника, вырабатывается особая чуйка — и ты только выходишь на задание, а можешь с точностью предсказать, что увидишь, по одним только вводным.

Слегка припорошённый мокрым снежком сверху аккуратненький дом — возмутительно ирмелейский. Защита на ограде — но только по контуру, не «колпак» (Даллейн осведомился, все ли готовы совершить злонамеренное проникновение, не дождался ответа — и подкинул нас всех по воздуху, через защиту). Приоткрытая дверь. Выстывший за ночь дом. Недочитанные книжки и початая бутылка старого доброго виски. Темные ступени, жёлтая полоска света в коридоре — из плотно занавешенного кабинета.

И удивительно мирное лицо хозяина кабинета, почти что удовлетворённое — ну, насколько можно быть удовлетворённым, когда у тебя дырка во лбу, а твои мозги забрызгали обшивку любимого кресла.

Под рукой у Жаона Флористана лежал раскрытый томик — я вытянул шею и прочитал начальные строки: «С прискорбием от одиночества бегу…» Вторая рука свесилась и в ней покоился «ворон» — черный, со зловеще длинным стволом.

Мы стояли в кабинете втроём — пялясь на нашу оборвавшуюся нить.

— Знаешь, Лайл, — послышалось над ухом, — похоже, быть твоим другом прямо-таки опасно. Они все удивительно недолго живут, ты как полагаешь?

— Точно, — шепнул я углом рта. — Ты уж, как соберёшься нас покинуть без времени, хоть заранее предупреди.

Даллейн не обращал внимания на нашу милую беседу. Коршуном нависал над мертвецом.

— Мёртв более восьми часов — возможно, с вечера… Господин Гроски, что могло быть причиной? Угрозы, возможно, провал задания…

— Рассмотрите вариант «Пуля, которую тебе кто-то пустил в башку». Подстава, конечно, сделана старательно — я такие… видел, словом. Но до совершенства далеко.

Им бы взять пару уроков у законника Лайла Гроски в его лучшие годы.

Это оказалось легко — наверное, я уже свыкся со шкуркой Истинного Сыщика. Сказать себе — перед тобой только тело. Отодвинуть Даллейна в сторонку и осматривать труп — глядеть на кончики пальцев, обхлопывать карманы домашней бархатной куртки, задирать рукава, посматривать на пол. Вываливая попутно на окружающих:

— Гость был один, а то тут всё было бы почище. Старикан не успел понять. Прямо в лоб, за несколько шагов — у него возле раны ожога нет, а я… ну так, пару раз видел, какой след остаётся при стрельбе из оружия Пустошей в упор. Его откинуло на кресло, и он из него свесился, завалился на бок. Тут на полу след. Гость выправил тело — поза не устраивала, нужно было красиво — одна рука на книжку… Хотя при таком оружии — если бы он решил себе стрельнуть в лоб, ему пришлось бы держать «ворона» двумя руками. Старик всё же, как ни крути. Да, и оружие ему вложили потом в правую руку.

— В правую руку, — повторил Даллейн. Я кивнул, пошевелил пальцами правой руки. Маги Дара стараются не использовать правую руку для оружия — помимо магии. Случаются, конечно, и оболтусы, и исключения — но Флористан продолжал упорно стрелять с левой, несмотря на искалеченную Печать.

И не знать об этом мог, к примеру, тот, у кого вовсе нет Печати. И кто отлично умеет стрелять из оружия Пустошей. Кто никак не смог бы убить Старого Лиса другим способом — яд не считается, старикан кучу противоядий держал.

— Гегемония Равных, — подытожил Даллейн. — Но как же защита над оградой? И где слуги?

— Думаю, слуги обнаружили труп хозяина, посчитали это самоубийством и свалили, чтобы не попасть на глаза законникам Ирмелея — рано или поздно те сюда заявятся. Они и поставили защиту, уходя.

Или же слуги были в курсе, удостоверились в смерти хозяина, отчитались Гильдии и ушли — но тогда убийство было с согласия крупных шишек Гильдии. План неплох, если вдуматься. Ограда под защитой, трагическое самоубийство хозяина. Едва ли станут расследовать — а если и станут, сколько в Ирмелее законников знакомо с оружием Пустошей?