Пасынки Джихада

Первыми в поле зрения возникли небритый мужлан крестьянского вида, с невзрачной дамочкой (тоже в форме). Сели на «УАЗ», укатили.

У меня было с полминуты — пока они вырулят на трассу, чтобы принять решение.

Я подумал и принял: мы все остались на месте. Вряд ли эти двое будут заниматься чем-то стоящим. Мужлан, судя по виду, вообще конченый болван. Да и с дамочкой все понятно. Типа, подай-принеси, подай документы, встань в третью позицию: раком, упор ручками в подоконник.

А через несколько минут они вывалили всей кучей, как мне и хотелось. Посмотрел я на ту кучу в бинокль Шарипа и вздрогнул.

Протер глаза — подумал, что показалось, посмотрел еще раз...

Нет, не показалось. Черты лица, правда, особо не рассмотрел (с учетом использования бинокля — где-то метров с тридцати), но фигура, походка, манеры — все совпадало...

Он такой же мелкий, как и я. У него тот же профиль ратного труда, что когда-то был у меня. И вообще, мы с ним очень похожи. Я бы сказал так: он — это мое несостоявшееся кредо по ту сторону. И хотя мы с ним даже приятелями не были — так, виделись по работе, пару раз участвовали в совместных операциях, забыть человека, который во многом имеет с тобою такое потрясающее сходство, просто невозможно.

Короче, я узнал Васю Крюкова.

* * *

Ну что ж, раз пошла такая пьянка, скажу пару слов о себе. Все равно ведь, рано или поздно придется поведать, как я докатился до жизни такой.

Если кто-то мается, кто я на самом деле по нации, отвечу: русский я. По крайне мере, до недавнего времени по всем социометрическим показателям был русским и даже православным. Да, Ильяс и Артур тоже русские. Ильяс был Ильей, ему и к имени привыкать особо не пришлось. А мне в этом плане тоже «повезло»: зовут меня Русланом. Старинное русское имя, которое пользуется большой популярностью среди горцев.

Знаете, есть такая разбитная песня: «Я был батальонный разведчик, а он писаришка штабной, я был за Россию ответчик, а он спал с моею женой...»

Правда, писарь тут ни при чем, оба мы с Васей в свое время были офицерами армейской разведки. А с женою моей спал не писарь, а начальник штаба полка. Я, значит, воевал себе помаленьку, а она на «большой земле» не скучала. Но это, в общем-то, к делу особо не относится, хотя данное обстоятельство тоже можно внести в копилку факторов, повлиявших на мою дальнейшую судьбу.

Сам я родом из Садового, это небольшое село рядом с трассой Волгоград — Элиста. И в селе, и неподалеку, на чабанских «точках», живут чечены. Особенно много их там стало после первой войны, когда беженцы понаехали. Это тоже к делу особенно не относится, просто хочу сказать, что с повадками этих товарищей я знаком с детства. Ничего, нормальные повадки — в плане жизнеспособности. Как поселятся где-нибудь, обязательно подомнут под себя по большей части пьющее русское население, переимеют всех более-менее видных дам и установят везде свои порядки. Это мне близко по духу, потому что это естественный закон природы, который звучит примерно так: «Выживает сильнейший». В природе же нет паритетов. Какой может быть паритет между волками и баранами? Волки просто жрут баранов, и все тут. А медведя не жрут, потому что он сильнее. Они его боятся и обходят стороной. И это следует считать правилом, недаром говорят: Природа-мать. А мы, стало быть, ее дети. Только одни дети нормальные, живут по законам природы, а другие — придурковатые, все пытаются переиначить, обозвав это гуманизмом, и потому все у них получается через задницу.

Поначалу, помню, я возмущался поведением соседей, а потом, когда подрос, с горечью сделал вывод: это не они такие плохие. Это мы такие слабые.

Нас ведь в тридцать раз больше. Если бы русские мужчины были сильны духом и жизнеспособны хотя бы наполовину как вайнахи, в Чечне сейчас бы царил мир. Гудер назывался бы как-нибудь типа Засадилово-Приблудово, на альпийских лужайках Федоры и Иваны пасли бы коров, а их дети, натыкаясь на полуразрушенные могильные плиты, с удивлением вчитывались бы в странно звучащие имена типа «Ваха» и «Исмаил». Это не моя фантазия, просто я провожу аналогию. Если бы чеченов было в тридцать раз больше русских, все было бы с точностью до наоборот: Москва называлась бы Гудермесом, а русские все поголовно трудились бы в рудниках.

Но это все пространные рассуждения близко к тексту, давайте к теме. Дальше я буду скакать через детали и излагать почти что в тезисной форме, потому что если все расписывать в подробностях, не один день уйдет на повествование.

Короче, пока я воевал в свое удовольствие, моя супруга на «большой земле» развлекалась с начальником штаба полка в его удовольствие. Вернее, он с ней развлекался: деваха-то, совсем юная, ветер в голове, а этот зверюга матерый прошел огонь войны, и Кавминводы, и все такое прочее.