Пасынки судьбы

Но многое прощается тем, кто способен проснуться от нравственной спячки и честно взглянуть на «вещи как они есть». Синтия («За чертой») не желает больше терпеть ложь в отношениях с мужем и его любовницей. Она возлагает вину за страшную смерть «детей, ставших убийцами», на своих соотечественников — в том числе и на себя самое. Ее считают ненормальной. Как ненормальными, чудаками, слывут и другие герои Тревора, стремящиеся подняться над пошлым бытом, осознать свою сопричастность всему, что творится в мире (отец Килгаррифф из романа «Пасынки судьбы», Джастин из рассказа «Музыка»). Абсурд в мире, который живописует Тревор или, скажем, его великий соотечественник Сэмюэл Беккет, тем и страшен, что он такой бытовой. Он норма. «Ненорма» — эмоциональная открытость. Ее считают безумием. Но Тревор верит именно в эту живительную силу. Верит, потому что при всей своей объективистской сдержанности это глубоко нравственный писатель, утверждающий «враждебным словом отрицания», подводящий своих героев к опасной черте прозрения, переступив которую уж больше не сможешь утешаться самообманом. Отточенными, безупречными фразами — технике письма он учился у Джойса и Беккета — Тревор заставляет читателя понять и признать, что не себялюбие, хотя оно так удобно, не делячество, хотя оно часто залог благосостояния, не пошлость, хотя пошлы все вокруг, но совесть, сострадание, порядочность — удел человеческий, хотя слишком часто люди в сегодняшнем мире насилия, злобы и отчаяния «пасынки судьбы».

Роман с этим названием — девятый по счету роман Тревора — одно из наиболее значительных произведений писателя в этом жанре.

Недавно Уильям Тревор отметил свое шестидесятилетие. С годами «ирландские новости» (так называется его последний сборник рассказов) все больше волновали его, все основательнее оттесняли в его писательском сознании Англию. В монографии «Литературный ландшафт Ирландии» (1982) Уильям Тревор настаивает на необходимости популяризации культурного наследия своей родины, которое — в этом Тревор убежден и как историк, и как культуролог — обладает непреходящей духовной ценностью, но освоено и изучено явно недостаточно.

Ирландская тема, в том или ином аспекте, проступает почти в каждом произведении Тревора, но центральное место в настоящем издании она занимает в двух вещах — в рассказе «За чертой» и романе «Пасынки судьбы».

В заглавии рассказа обыгрывается идиоматическое выражение «beyond the pale», что означает «за пределами дозволенного», и историческая, сугубо ирландская реалия «Пейл» — название, которое в XIV в. получила одна из областей Ирландии, подчиненная английской короне. Ведь первое значение этого слова в английском языке — «ограда», «огороженная территория».

Формально Уильям Тревор и здесь остался в рамках своего излюбленного, давно освоенного им жанра — нравоописательного рассказа, в пределах своего мира, густо населенного представителями пестрого и разноликого «среднего класса» — клерками, торговцами, владельцами отдаленных ферм, домашними хозяйками. Может быть, другой писатель, привыкший к более широкому охвату действительности, и не заметил бы в судьбах этих людей, в их житейских неурядицах, семейных конфликтах, в особенностях поведения и речи ничего достойного внимания. Но проницательный, рассекающий, безжалостный взгляд Уильяма Тревора умеет различить корни беды и зла в странностях и как бы мелочах. Еще один шаг — и разверзнется пропасть отчужденности, и обнажится трагический разрыв между иллюзорным благополучием и лицемерием, рядящимся под благопристойность.

Этот бытописатель все время как бы нарочно нарушает законы жанра — сразу, с порога отметает обстоятельность, избегает обилия исторических и социальных подробностей. Ищи, ищи ту единственную фразу и ею передай все: время, судьбу, портрет — таков художественный принцип Уильяма Тревора.

Пожалуй, особенно важна для Тревора модель, конструкция, причем такая, что не будет мешать ни его воображению, ни стремительному развитию прозы, выстроенной и продуманной до мелочей. Одной, как бы случайно оброненной фразой он перекидывает мост от детства к зрелости и старости. Несколько уверенных, энергичных мазков — и вот уже перед читателем проступает облик времени. Его рассказы насмешливы, ироничны. Но они и бесконечно грустны, пронизаны той трудно определяемой, но мгновенно ощущаемой остраненно-щемящей интонацией, которая, как не раз замечали критики, и роднит этого англо-ирландца с Чеховым.

Трагедия современной Ирландии, сегодняшнего Ольстера, трагедия малых наций, борющихся за свое самоопределение, трагедия терроризма, сегодня принявшего мировые масштабы, — все это есть в рассказе «За чертой».