Пасынки Вселенной. История будущего. Книга 2

Впрочем, Заккер свое мнение быстро поменял, а Лазарус – приобрел. Подгоняя своих собратьев в сторону поля, где продолжалась погрузка, он вдруг обнаружил, как некая сила подняла его в воздух. Он пытался сопротивляться, но руки и ноги не встретили никакой опоры, и земля ушла вниз. Закрыв глаза, он досчитал до десяти и, снова их открыв, понял, что его отделяет от поверхности планеты не меньше двух миль.

Внизу виднелось бесчисленное множество поднимавшихся со стороны города, словно летучие мыши из пещеры, темных на фоне залитой солнцем земли точек и силуэтов. Некоторые находились столь близко от него, что он опознал в них людей – землян, своих сородичей.

Горизонт провалился вниз, планета превратилась в шар, небо почернело – однако Лазарус продолжал нормально дышать, и его кровеносные сосуды не лопнули.

Людей засасывало в открытые люки «Нового рубежа», вокруг которых они роились, словно пчелы вокруг матки. Лишь оказавшись внутри корабля, Лазарус почувствовал, что его бьет дрожь, и с трудом перевел дух.

Едва очутившись на борту и придя в себя, Либби разыскал капитана Кинга и передал ему слова Сарлу.

– Не знаю, – неуверенно проговорил Кинг. – Тебе больше известно о туземцах, поскольку я даже не ступал на планету. Но, между нами, то, как они отправили назад моих пассажиров, говорит само за себя. Никогда в жизни не видел подобного. Просто невероятно.

– Должен добавить, что и ощущения тоже невероятные, сэр, – без тени юмора ответил Либби. – Я лично предпочел бы заняться прыжками с трамплина. Рад, что у вас оказались открыты люки.

– Я их не открывал, – коротко сказал Кинг. – Они открылись сами.

Они направились в рубку управления, намереваясь запустить двигатели и оказаться как можно дальше от планеты, с которой их изгнали, а затем подумать о дальнейшей цели и курсе.

– Та планета, которую описывал Сарлу, входит в систему звезды класса G? – спросил Кинг.

– Да, – подтвердил Либби. – Планета земного типа на орбите солнцеподобной звезды. У меня есть ее координаты, и я могу найти ее в каталогах. Но про нее можно забыть – слишком уж она далеко.

– Ладно… – Кинг включил звездный экран, и несколько долгих мгновений оба молчали, глядя на изображения небесных тел. Без какого-либо приказа со стороны Кинга, даже без прикосновения к приборам, «Новый рубеж» вновь отправился в долгий путь, словно обладая собственным разумом.

– Собственно, я мало что могу рассказать, – признался Либби несколько часов спустя Руфусу Кингу, Заккеру Барстоу и Лазарусу Лонгу. – Прежде чем мы преодолели скорость света – или возникла такая видимость, – я сумел определить, что наш курс соответствует направлению к звезде, которую назвал Крил Сарлу в качестве цели, определенной для нас его богами. Мы продолжили разгон, и звезды померкли. У меня больше нет никаких астронавигационных ориентиров, и я не знаю, где мы и куда движемся.

– Расслабься, Энди, – посоветовал Лазарус. – Попробуй предположить.

– Ну… если наша мировая линия является гладкой функцией – хотя данных у меня нет, – мы можем прибыть в окрестности звезды РК3722, о которой говорил Крил Сарлу.

– Грррм! – Лазарус повернулся к Кингу. – Ты пробовал тормозить?

– Да, – коротко ответил Кинг. – Приборы не работают.

– Гм… Энди, когда мы там окажемся?

Либби беспомощно пожал плечами:

– У меня нет никаких опорных точек. Что значит время, когда нет ориентиров в пространстве?

После того как остальные ушли, Либби еще долго размышлял о едином и неделимом пространстве-времени. Так или иначе пространство, а соответственно и время внутри корабля находились в его полном распоряжении. Часы на корабле тикали, жужжали или просто шли; люди испытывали чувство голода, ели, уставали, отдыхали. Радиоактивные вещества распадались, физико-химические процессы происходили в соответствии с законом увеличения энтропии, и его собственное сознание воспринимало течение времени.

Но звездное небо, на фоне которого измерялась любая временная функция в истории человечества, исчезло. Судя по тому, что говорили Либби его собственные глаза и любые приборы на корабле, их ничто больше не связывало с остальной Вселенной.

Какой Вселенной?

Никакой Вселенной не существовало. Она исчезла.

Двигались ли они вообще? Можно ли говорить о движении, когда нет того, относительно чего можно двигаться?

И тем не менее искусственный вес, создаваемый вращением корабля, никуда не девался. «Вращением по отношению к чему?» – подумал Либби. Не мог ли космос обладать истинной, абсолютной, безотносительной к чему бы то ни было, собственной структурой – вроде той, о которой говорилось в давно отвергнутой теории «эфира», так и не обнаруженного классическими экспериментами Майкельсона – Морли? Даже больше того – эти эксперименты отрицали саму возможность его существования, отрицая тем самым возможность скоростей выше скорости света. Действительно ли корабль преодолел световой барьер? Не превратился ли он в гроб с призраками вместо пассажиров, летящий в никуда и вне времени?