Пасынки

Иван обернулся спиной к Азову, лицом к проходящим на юг конным казакам. Широкая степь позволяла здесь не тесниться в пути узкой колонной, идти кучами до десяти-пятнадцати всадников в ряд, но и степь не везде для передвижения удобна. Через те же байбачьи селища без большой нужды только сумасшедший поедет, уж очень велик риск поломать ноги лошадям. Да и через ложбинки, промытые по весне талой водой, тоже нормальный человек коня не направит. Вот и приходится задним рядам глотать белую азовскую пыль.

Хотя, вроде бы, и отошёл от дороги атаман, но и на курганчике пылюка его достала, в нос забралась, расчихаться вынудила. Так чихал, что взопрел немного. А тут ещё заходящее солнце в глаза светит, слепит, пришлось левую кисть над глазами козырьком поставить, чтобы смотреть.

Хлопцы ехали довольно бодро, хоть время уже настало вечернее, пусть песни петь, как утром, не затевали. Кажись, немного удивлённо смотрели, проезжая мимо холмика на своего походного атамана. Наверное, ждали команды на привал, устраиваться-то на ночёвку надо по свету, не во тьме. То, что никакой ночёвки не будет, знало человек меньше, чем пальцев на руках. Волею-неволею, приходилось беречься от азовских подсылов, таиться от своих, иначе ничего из затеи с взятием города на хапок не получится.

Авангард ушёл уже на пару вёрст дальше, когда показался арьергард: шедшие широкой цепью калмыки. Именно они должны были предотвратить попытку предателей предупредить Азов о скором его штурме. Враги не могли не заметить, что пыльное облако продвинулось уже много южнее города, авось, успокоятся от тревоги.

«Если выгорит затея, поставлю прямо в греческой церквушке, что есть в Азове, пудовую свечку Господу нашему, Иисусу Христу. Нет, две свечки, вторую на помин душ христианских воинов, что этой ночью в бою с нехристями сгинут, побед без потерь не бывает. Большое дело сделаем, если Господь позволит. Интересно, чего на сей раз друг Дондука[53] своему Будде жертвовать будет? Для него там тоже добрый дом найден, жида-ростовщика, как бы, не богаче, чем армянский, но меньше глянувшийся мне самому».

Иван перекрестился, спустился пешком с курганчика, ведя коня в поводу, потом вскочил в седло — есть ещё силушка — и направился в голову войска. Наступала самая важная часть задуманного: подкрадывание к городу и штурм.

«Если, конечно, альвы эти не подведут, ворота сумеют втихую захватить. Лезть на стены с готовыми к отражению штурма врагами дурных нема. Кровью своею там точно умоешься, а вот возьмёшь ли город — вилами по воде писано».

Оно, конечно, завсегда сомневаешься в том, кого впервые на серьёзное дело ведёшь. Не подвёл бы. С другой же стороны — альвы себя уже в Ширване показали. Тамошние горские племена, с коими у них в первый же год большое немирье случилось, ныне шибко их боятся. Так боятся, что, почитай, все убежали в султанские земли, только бы подалее от котов быть. Сказывали люди, не любят остроухие, когда у них девок воруют. Кто в сём злодействе уличён был, тех в живых давно никого не осталось. А с чего ещё племенам горским жить, как не торговлей девицами? Вот и подались, болезные, под султанское крылышко… Стало быть, ушастые не новички в войне с нехристями. А вот каковски они умеют крепости штурмом брать, того атаман не ведал.

«Этот альв, как его там по-ихнему, запамятовал… Андрей его имя во Христе. Занятная персона. Не из простых, и в деле себя показывал, коли уже в чине поручика драгунского полка обретается. Ранее, бывало, царь всякой сволочи патенты раздавал. После остепенился, разборчив сделался, кого попало в офицеры не производит. Стало быть, альв этот у него на хорошем счету. О, вспомнил, наконец: Геллан он по-альвийски. Теперь прежние имена у них, у воинов потомственных, прозваниями пишут, а в бумагах поминаются данные при крещении. Так вот, этот Андрей Батькович, прозванием Геллан, по прибытии в станицу первым делом сменил зелёный форменный кафтан — не синий, как у прочих драгун, у того полка отличия имеются — на свои, котячьи, походные одёжки. Дескать, в них сподручнее будет. Затем отрядил остроухих, числом не более десятка, дерюгу луковой шелухой красить, чтоб одёжки потайные шить. А те, не будь дураки, обернули дело так, что тряпки за них в котле вываривали станичные бабы. Не токмо вдовицы, но и девицы, зело им по сердцу коты эти пришлись, очень уж благообразны. Только мало кому из них светит уполевать себе такого мужа — баб среди альвов уцелело во много раз больше, чем мужиков. Скорее у казаков был бы случай обзавестись редкостной красоты женой, что в Ширване кое-кто уже и сделал».

Ладно, поразмышлял о котах, и будет. Даст бог, всё ладно пройдёт. Не впервые донцам Азов брать.