Пат и Пилаган

И чем дальше слушал Пат Ольгу Павловну Синицыну, как она переносила растения из леса в питомник, как ухаживала за ними, как укрывала виноград от морозов и по ночам разводила костры, как скрещивала разные сорта, чтобы вывести устойчивые к капризному климату, тем сильнее он влюблялся, правда, неясно еще в кого — то ли в женщину, то ли в сад, и это состояние влюбленности, покоя и тишины появилось так внезапно, что Пат вдруг забыл и о своем доме и о пилаган.

Женщина водила мальчика от дерева к дереву, поглаживая их кору и ветки, и те как бы выпрямлялись под ее рукой, шуршали листьями, и по-прежнему было тихо, светло, искристо от снега, и когда женщина обращалась к Пату, она называла его «мой мальчик».

Сыну каюра, который прежде всего, наверное, ценил свою независимость и самостоятельность, это, как ни странно, было приятно. «Мой мальчик», — повторяла женщина и улыбалась, как его умершая мать когда-то.

Она видела, что мальчик в нее влюблен, и не краснела вовсе, зная, что так и должно быть, и рассказывала о своем саде с доверительной интонацией, словно бы и о прожитой жизни. Пат понимал, что и о жизни своей она рассказывает ему не жалуясь и не похваляясь ею, а просто — все, мол, так и совершилось. А когда женщина спрашивала его о чем-нибудь, он немного смущался, и это было ей, по-видимому, не в новинку.

Пат узнал, что муж ее умер десять лет назад и теперь Синицына живет только с дочкой и выходить снова замуж не собирается, да и не стоит, потому что сердце свое она отдала саду. «Как же это можно, — подумал мальчик, — отдать сердце саду?» Женщина почувствовала его недоумение и сказала: «Я не знаю, как это случилось, но это так. И по ночам я здесь гуляю. И если уезжаю в командировку надолго, то прямо места себе не нахожу, так по саду скучаю. А если мне грустно бывает и нехорошо, то стоит выйти сюда, как все исчезает. Я и мужа в саду похоронила». — «А где же могила? — спросил Пат, — что-то я ее не видел». Женщина помедлила и сказала: «Теперь я сама не знаю где. Она так заросла, что и места этого не узнать. Ведь сад не любил моего мужа, потому что тот вырос в городе и скучал только по городу». — «Значит, вы не нарочно забыли его могилу?» — сказал мальчик. «Конечно, так уж произошло; забыла и вспомнить не могу. Но скажу честно, он не любил мой сад: рубил деревья на дрова и, главное, втихомолку подсмеивался, что я столько времени вожусь с растениями. Я боялась его, и когда он умер, успокоилась: мой сад никто не трогает».

Женщина пригласила мальчика в дом и там познакомила его со своей дочкой, которую звали Ирина. Ей было двенадцать лет.

Девочка подала руку и сказала:

— Давайте дружить.

— Я не знаю, получится ли это у нас, — ответил Пат, осторожно пожимая ее ладошку.

— Если вы не будете трогать наш сад, то получится, — рассудительно сказала девочка.

«Уже наш сад. И чего они над ним так трясутся? Ну да ведь женщинам всегда за кем-нибудь нужно ухаживать. Вот и берегут свой сад. И она, — подумал мальчик про женщину с ревнивым чувством, — влюблена только в сад. А больше ни — в кого. Муж поэтому назло ей и рубил деревья. Те же дрова он мог наготовить и в лесу.

А почему бы им и не любить свой сад. Такого, пожалуй, на острове и не найдешь. И не для себя же только они любят — и другим людям от этого польза. Каждому человеку положено любить что-нибудь одно. А остальное может нравиться или не нравиться — уже не важно. Разные люди любят разное — и это следует уважать». Пат успокоился, придя к такому решению.

— Мне нравится ваш сад, — сказал он девочке, — зачем же я буду его портить. Мне много чего нравится. А люблю я отца и свою собаку.

— Собака, — повторила женщина, — это какая собака, не та, что у нас жила недавно?

— Наверное, та самая, — подтвердил угрюмо Пат, — большущая и с коричневыми пятнами.

— Ой, — воскликнула девочка, — так это, оказывается, ваша собака, а мы хотели ее жить оставить, да она убежала!

— Она от всех убегает, — сказал мальчик. — Мой бедный Атак, у кого только он не жил. У начальника Каткова и дрессировщика Кленова жил и у вас жил и отовсюду сбегал. Его тоска гонит.

— Почему же у собаки тоска? — недоверчиво спросила женщина.

— Как вам сказать? Я сам над этим много думал. Конечно, его и старики напугали, но не в страхе все дело. Понимаете, бывает, охотник потерял направление, по-научному — ориентир. Мой Атак тоже ориентир потерял. От волков он ушел, а к людям не пристал еще окончательно. Меж двух берегов он плывет, а на какой выбраться — не знает. От этого у него и тоска. И никто, кроме меня, помочь ему не может. Понимаете теперь?

— Понимаю, — сказала женщина мягко, — очень хорошо понимаю. У моего мужа часто бывала хандра; это так ужасно, когда человек мучается, горюет и неизвестно, по какой причине. А мне скучать некогда — видели, какой у меня сад большой, я, кстати, не весь вам показала. Самые редкие деревья у меня спрятаны в глубине за высоким забором.

— Вы очень похожи на мою умершую мать, — сказал Пат.

Женщина улыбнулась.

— И вы такая же красивая, как она.