Патологическое сомнение. Мыслю, следовательно страдаю

Елена, несмотря на измождение и опухшие от слез глаза, наполняла комнату своей бесспорной красотой, грацией и элегантностью. Она мягко попросила своих родителей сесть в приемной, потому что она хотела поговорить со мной наедине, чтобы не стесняясь говорить обо всем, о чем ей хотелось. Как только её отец и мать ушли, она расплакалась. Перестав плакать, она рассказала мне о мучительной ситуации, в которой находилась, и о своих страданиях от боли, которую причиняла своим родителям, изможденным чувством беспомощности. В частности, её отец, с которым у неё всегда были прекрасные отношения и который всегда был верным ориентиром, недавно впал в депрессию, настолько, что ему пришлось пойти к семейному врачу и начать принимать антидепрессанты.

Выслушав ее рассказ, глядя ей прямо в глаза, я заявил, что мне это кажется дилеммой, из которой нет выхода: с моей точки зрения, она принадлежала к тому типу людей, которым каждый день приходится сражаться с внутренним саботажником, который постоянно нарушает спокойствие, оспаривая правильность или обоснованность любого последующего решения и действия. Я добавил: «Внутри тебя есть скептик, который внушает тебе ужасные сомнения и неуверенность в том, что ты поступаешь правильно. Я полагаю, что пока твоя жизнь была четко спланирована, скептический саботажник всегда заставлял тебя чувствовать себя в ситуации риска на опросах и выступлениях. Я также представляю, что несмотря на то, что ты всегда хорошо справлялась, этот демон внутри тебя появлялся каждый раз, и каждый раз это была новая битва. Война между тобой и другой тобой совсем не закончилась».

Пока я пытался пафосно изобразить образ ее психической проблемы, Елена смотрела на меня заворожено. Наконец она сказала: «Кажется, что вы прочитали меня изнутри, как будто вы знали меня всегда, и это кажется мне очень странным».

Я с иронией заверил ее, что я не прорицатель, а специалист по ее проблеме и что, как бы это ни казалось странно, она отнюдь не оригинальна. На что Елена тут же ответила: «Это меня очень успокаивает, потому что, если я не единственная, кто страдает от этого, значит, есть выход».

Таким образом, после того, как я её «зацепил», я почти педагогически проиллюстрировал ей, как функционирует ее проблема: когда она впервые должна была сделать совершенно свободный выбор в отношении своего будущего, перед ней открылась пропасть, которая, пока она оценивала каждую возможность, засосала её так, что она не смогла сделать выбор именно потому, что любая из возможностей могла оказаться лучшей. Проблема проистекала прежде всего из её желания сделать выбор, заставив замолчать скептика, в то время как этот её попутчик никогда бы не замолчал, никогда бы не утих, но мог бы получить воспитание и стать управляемым, то есть мог бы быть трансформирован из того, кто оспаривает выбор в того, кто советует и осуществляет контроль, а его жесткий скептицизм принимался бы не только как неизбежная, но и как полезная его черта. Затем, улыбаясь ей, я добавил: «Ты в хорошей компании, потому что мне самому пришлось сделать своего внутреннего врага другом». На эту мою шутку она отреагировала обворожительной улыбкой: «Я чувствую, что вы действительно можете помочь мне выбраться». После этого я предложил ей перестать бороться со своим альтер-эго, потому что в противном случае это — как сказал бы Шекспир — походило бы на сумасшедшего, который пытается отогнать свою тень и в ней теряется. Следовательно, вместо того, чтобы пытаться развеивать сомнения и решать вопросы, она должна была нести их с собой как свою собственную тень или как фон, который невозможно стереть. А потом я попросил ее каждый день задавать себе вопрос: «Где бы я хотела быть, чем бы хотела заниматься и с кем через семь лет?» без каких-либо расчетов, рациональной оценки или рассуждений о реальных возможностях. Другими словами, полностью отпустить фантазию и построить своего рода ежедневную направляемую мечту о том, кем она хотела бы быть, что хотела бы делать и где хотела бы жить, в каком месте и с какими людьми она хотела бы разделить всё это: своего рода фантастический фильм собственной будущей жизни. Улыбаясь, Елена ответила: «Это немного похоже на то, как в детстве я мечтала стать актрисой в Голливуде». Я ответил: «Да, правильно, никогда не поздно и не бывает неподходящего момента, чтобы мечтать. Я бы хотел, чтобы, когда мы встретимся снова, ты принесла мне все образы, которые будут приходить тебе в голову, каждый день проецируя себя в это будущее».

То, что может показаться детской забавой, в данном случае является настоящим терапевтическим маневром, которая предписывается одновременно с блокированием попыток борьбы с внутренним саботажником. С одной стороны прерываются неуспешные попытки решения проблемы, с другой — открывается сценарий, в котором разум субъекта может освободиться от жестких схем рациональности и расчетов, жертвой которых он является.