Патология лжи

– Этого гребаного русского, Глор.

– А почему нет? Дейрдре же притащила Джерри.

– Джерри – не толстый урод. Джерри не за пятьдесят. – Эмили принимается мыть посуду. Она протягивает мне полотенце, – И это не из-за Джерри моя вечеринка походит на встречу иммигрантов на острове Эллис.[11]

– А с кем мне нужно было прийти? С папочкой?

– Я всегда так готовлюсь к этим вечеринкам, Глор. А ты всегда так со мной поступаешь. – Она протягивает мне стакан, я вытираю. Полотенце нагревается от теплой воды. – Ты же еще не старуха, неужели не можешь никого подцепить? Ты не можешь стать более… обыкновенной?

– Ты знаешь ответ, Эмили.

– А как насчет Перри?

– Он все еще в тоске, мать его. Скоро я даже не смогу с ним трахаться.

– Расскажи. – Она выключает кран. Нависает над столом, скрестив руки.

– Я не настолько примитивна, чтобы поверить во все это любовное дерьмо. Это заразный вирус, его подхватывают особи мужского пола, и, я думаю, в результате они все когда-нибудь вымрут из-за него.

– Ты драматизируешь, Глор.

– Разумеется, Перри пытается снова затащить меня в постель. – Я протираю стаканы по второму разу. Эмили берет скатерть.

– Но ты же знаешь, чем это заканчивается. Я хочу сказать, можно, конечно, притвориться. Дейрдре вот притворяется. Она обручилась уже третий раз за год, хотя знает Джерри не лучше, чем я. Думаю, это все из-за стремления отсрочить разочарование. Лгать себе, говорить, что он лучший из всех. Я слишком честна для этого. Я просто не могу притворяться.

– Но этот русский…

– Ты не понимаешь, чем отличается Дмитрий, Эм? То же самое, что получать зарплату фальшивыми деньгами или резаной бумагой. Я знаю, что такое настоящие отношения, – когда-то я, продолжая метафору, тратила реальные деньги, я швыряла их направо и налево.

– Это звучит не слишком честно, Глор.

– А Дмитрию не нужны реальные вещи. Вот реальные деньги – да. Твой папа никогда тебе не показывал… Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Ну разумеется, Глория. – Она складывает стаканы на поднос. Целует меня в щеку. – Помоги мне донести.

Я хватаюсь за край подноса.

– Ты меня не слушаешь.

– Я слушаю. – Она открывает дверь. Я иду следом. – Но этот фальшивый русский не подходит к моей гостиной. Я не хочу, чтоб он травмировал моих гостей.

Она беспокоится не напрасно. Когда мы переставляем стаканы на буфет, я нечаянно слышу, как Дмитрий читает лекцию Максу и Нине тоже:

– Телефонная карта ничего не доказывает. Пи-Джей и Глория были близки, он оставил карточку, когда был у нее в гостях, а обнаружив пропажу, позвонил в телефонную компанию, чтобы карточку аннулировали.

– И он не замечал пропажи больше года?

– Они не расставались до конца жизни Пи-Джея. Не стоит верить всему, что вы читаете. Он был ее наставником, а когда его не стало, я предложил ей занять его место.

Дмитрий считает, что историю с телефонной карточкой прессе выдало ФБР. Он не понимает, что такое «пиар». Самообличение – единственное, что заставляет людей верить в твою невиновность.

Но он делает свое дело – старается быть полезным мне.

Я оставляю его. Эмили включила танго и прибавляет звук всякий раз, когда проходит мимо стереосистемы. Кто-то незнакомый приглашает меня на танец. Я соглашаюсь, но места для танцев нет. Все больше пьянея, я продолжаю поглощать скотч, стакан за стаканом, и в каждый следующий наливаю больше, чем в предыдущий. Дейрдре, похоже, уже несется в ванную, избавляться от выпитой текилы. Джерри расстроен, потому что Дейрдре не позволяет ему остаться в ванной.

– Она может утонуть, – настаивает он. – Скоро полночь?

– Что?

– Я хочу быть со своей невестой.

– Для этого тебе придется стать унитазом. – Я улыбаюсь, но начинается торжественный отсчет времени, и он уходит.

Наступает полночь. Меня целует несколько мужчин, потому что они со мной незнакомы, а я незнакома с ними. Я отвечаю на их поцелуи дольше и глубже, чем они ожидали. Один кладет руку на мою задницу. Я забираю у него стакан с остатками шампанского и допиваю. Сделки. Хороший секс похож на успех в деле или на идеальное преступление, но все это не имеет значения, потому что утром все забудется. По крайней мере, я так чувствую.

Комната покачивается, когда я двигаюсь. Я обнаруживаю в своей руке сигарету. Кто-то подносит мне зажигалку.

Это Дмитрий.

– Почему ты меня игнорируешь? – спрашивает он. От выпитой водки его акцент усилился.

Он выглядит расстроенным. Я целую его, раздвигая его губы своим языком.

– Ты же куришь сигары.

– Не в этом дело. Почему ты меня игнорируешь, Глория? Бросила меня здесь, точно не хочешь, чтобы нас видели вместе?

– Я не понимаю, о чем ты. Терпеть не могу сигареты. У тебя найдется для меня сигара? – Я допиваю остатки скотча, затягиваюсь «Данхиллом» так глубоко, что легкие начинает жечь, и выпускаю дым в его лицо. Дмитрий – большой и круглый, он сложен как рептилия, лицо у него похоже на обеденную тарелку. – Некоторые мужчины находят это сексуальным, – объясняю я.