Патриарх Никон

Царь Алексей Михайлович пробыл на войне с 18 мая 1654 по ноябрь 1655 года, и эти полтора года лагерной жизни, проведенные вне Москвы, покинутой первый раз в жизни, в совершенно новой обстановке, оставили глубокий след в характере царя. Он сбросил с себя прежнюю сдержанность и из богатого помещика, каким он, в сущности, был первые годы правления, постепенно превратился в царя; не теряя своего обычного добродушия, Алексей Михайлович сделался недоверчивее, реже стал появляться народу и после московских мятежей принял целый ряд предосторожностей: так, царское жилище постоянно охранялось вооруженными воинами, никто не смел подойти к дворцовой решетке, никому не дозволялось подавать прошение царю лично, при выезде царя окружали стрельцы. В заключение всех мер был создан приказ тайных дел, положивший начало тайной полиции. Между тем, лагерная жизнь, где господствовала большая дисциплина, чем в боярской думе, приучила царя быть самостоятельнее, он проникся убеждением, что он – верховный властелин земли русской, тем более, что успехи оружия покрывали его славою, а регент, оставленный в Москве, по всем важным вопросам посылал гонцов в лагерь к царю. Идея самодержавия развивалась при самых благоприятных условиях, а особенно после провозглашения царя в Вильно великим князем Литвы. По возвращении в Москву Алексей Михайлович был искренне убежден, что в нем одном Россия имеет залог своего благоденствия и дальнейшего развития, что он один, самодержавный царь, может справиться с тяжелой задачей управления страною; это было тем более справедливо, что его окружали бездарности и посредственности, умевшие только спорить о местах и алчно кидаться на царские подачки. Естественно, что первое же столкновение с “собинным другом” оставило в царе неприятное впечатление, и если он не распорядился круто, во вкусе Ивана IV, то виною была его нерешительность, от которой он не смог избавиться за всю свою жизнь и чем умело пользовались окружающие. Столкновения же были по следующим поводам: какой-то дворянин совершил убийство, за что был осужден на казнь, и прибегнул к защите царского духовника Лукиана; тот стал просить у Алексея Михайловича помилования для преступника, но получил резкий отказ и за это не допустил его к причастию; царь пожаловался Никону, но патриарх оправдал поступок духовника. Вскоре затем Алексей Михайлович задумал развестись с Марьею Ильиничною; хотя царица никогда не благоволила особенно патриарху, но последний энергично стал противиться разводу, и царь вынужден был, во избежание соблазна, уступить. За то Богоявленский монастырь в Полоцке, зависевший непосредственно от патриарха, был отдан царем в управление епископа Полоцкого Клалиста, несмотря на все протесты оскорбленного самоуправством Никона.

С другой стороны, необходимо припомнить постоянное соперничество теократизма с монархизмом, проходящее через всю историю рода человеческого; эти два начала, духовное и светское, вели вековечную борьбу из-за преобладания в стране, и верх брала, конечно, та сторона, во главе которой была более энергичная и более талантливая личность. Пробегая мысленно ряд столетий, мы видим, что в Индии теократизм был так силен, что его не могли побороть ни восстания могущественных кшатриев, ни вторжения мусульман под начальством Баберидов, ни власть английских штыков, так что брамины сохранили и поныне то же могущество, которым обладали несколько тысячелетий тому назад. В Египте монархизм был сильнее, но и там верховным жрецам Ни-Аммуна (стовратных Фив) и Са (Саиса) удавалось брать на себя управление страною, низвергая царствующие династии. В Мидии, Вавилоне и Персии теократизм был еще слабее, но и там бывали не раз попытки подчинить себе царей. Неизменная идея теократизма повторялась и в христианстве в лице римских пап, добивавшихся полного подчинения своей власти всего христианского мира и не отказавшихся от исполнения этой мысли до настоящего времени. Из этого мы видим, что духовенство всех времен и народов всегда стояло в оппозиции светской власти и борьба между ними, в самых разнообразных формах, тянется от создания первого государства на земле до сегодняшнего дня. Суровый и прямодушный Никон, возвысясь до звания патриарха Всероссийского, вполне закономерно был предан душою и телом идее теократизма и стремился поставить власть патриарха выше власти царя. За такое в светском смысле революционное направление обвинять Никона невозможно, так как логического вывода идеи теократизма держится, строго говоря, все духовенство христианское и нехристианское, если во главе его стоят патриархи, папы, первосвященники, мастера-строители, верховные маги, старцы гор, брахматы, шейх-уль-исламы и другие.