Патриарх Никон

Назвать Наталию Кирилловну красавицею в полном смысле этого слова было трудно. Это была женщина большого роста, с чёрными глазами на выкате, имевшая приятное лицо, небольшой круглый рот и высокий открытый лоб.

Может быть, такой смелый поступок царицы был объяснён её молодостью и отсутствием царя.

Оружейник царя, боярин Хитрово, сопровождавший царицу, не посмел ей ничего заметить.

Стало темнеть, но до деревни, где предположено было остановиться на ночь, было ещё не близко. И хотя дорога была достаточно видна, стрельцы зажгли множество восковых свечей и несли их около царицыной кареты.

Скоро добрались до ночлега.

В карете царицы находилась мать царицы Анна Леонтьевна, тётка её Авдотья Петровна да невестка, жена Ивана Кирилловича, Прасковья Алексеевна.

Выбравшись из кареты, царица с боярынями поместилась в отведённой ей избе.

Только здесь решилась сказать ей об её поступке мать.

Наталья Кирилловна улыбнулась капризно и ничего не ответила.

XVI

Царь уже находился на ночлеге, когда поезд царицы прибыл в деревню.

Этикет не позволял в тот же вечер встретиться с супругом, но рано утром на другой день часа в четыре, когда боярин Матвеев явился к царю здравствовать его, царь спросил о царице.

   — Поди поздравствуй от моего имени царицу и скажи, что перед путём я зайду к ней.

Боярин сейчас же передал слова царя Наталии Кирилловне.

Окончив утренние правила, Алексей Михайлович отправился к супруге.

С поклоном встретили его царицыны боярыни. Царь вошёл в царицыну избу.

Наталия Кирилловна, уже собравшаяся в путь и одевшаяся в особый парадный наряд для этого, поклонилась в пояс вошедшему супругу.

   — Здорова, Наталия Кирилловна? Спокойно ли спалось тебе?

Снова поклонилась в пояс молодая женщина.

   — Спокойно, государь!

   — А не вспомнилось-ли тебе, Наталия, как вчерашний день ты в окно смотрела? — Ты думала, что не узнаю я о смелости твоей? Всё донесли мне. Ещё вчера же. Да ты не думай, я не сержусь. Искоренять этот обычай необходимо, пусть народ русский видит свою царицу!

   — Спасибо, государь, — тихо промолвила Наталия Кирилловна.

   — Не бойся, голубка, — ободрил её снова царь, — вели открыть окна комнаты и смотри смело.

И вместе с царицей он вышел в переднюю избу. Стоящие двумя рядами боярыни обратили на себя его внимание. Он окинул их пытливым взглядом.

   — Две Анны, Мещёрская да Хитрово, княгиня Ухтомская, Давыдова, Мартюхина, вот казначея Ивашкина... все здесь, — заметил царь. — Кого бишь не хватает? — И Алексей Михайлович задумчиво потёр лоб.

   — Урусовой княгини, — обрадованным голосом вспомнил государь, — где же она?

Боярыни переглянулись между собою.

   — Сказалась нездоровою Евдокия Прокопьевна, — робко ответила казначея Ивашкина.

   — На ноги жаловалась она, государь, — с участием заметила Наталия Кирилловна.

Лицо Алексея Михайловича искривила недовольная улыбка.

   — Ну, у обеих сестёр заболели ноги. Морозова, толкуют, сидит сиднем, а теперь сестра её заболела.

   — Нет, государь, доподлинно мне известно, что Урусова больна, — снова проговорила царица, — вот к ней Прасковья Алексеевна заходила и лично видела, что недужится ей.

   — Не верю я их болезням, — гневно сказал государь, — ну, что об этом толковать. Когда в Москву вернёмся, пошлю к обеим сёстрам лекаря.

И царь быстро вышел вон из избы.

В прежнем порядке отправились оба поезда. На этот раз около кареты царицы вместо стрельцов тянулись верхами царские окольничие и стольники: Иван Фёдорович Стрешнев, Иван Иванович Матюшкин, Борис Гаврилович Ушков и другие. Снова далеко растянулись царские поезда.

Из попутных деревень и селений выходили крестьяне, чтобы встретить царский выезд.

Наталия Кирилловна, подняв занавески, смотрела то на одну, то на другую сторону пути.

К лавре поезда прибыли к вечерне.

Завидя ещё издалека, с высокой колокольни, царский поезд, звонарь дал повестку в маленький колокол и сейчас же ударил в самый большой.

Плавные звуки меди мерно поплыли по тихому вечернему воздуху. И как только царский поезд показался из-за пригорка, Анисим со своими помощниками стал трезвонить.

Навстречу высоким гостям вышел игумен с братией.

Игумен осенил приезжих крестом; они вошли в большой собор, где после вечерни сейчас же началось молебствие о благополучном приезде. После молебствия царь и царица пригласили игумена с братией на ужин в трапезу, где был приготовлен стол из припасов, привезённых царицею.

Три дня гостили высокие гости в лавре и ежедневно игумен подходил в навечерие с хлебом к крыльцу царицы и дожидал её выхода.

Возвратившись в московские хоромы, царица снова погрузилась в обычную замкнутую жизнь.

Как-то рано утром в хоромы к царице явился Артамон Сергеевич Матвеев и сказал встретившей его боярыне:

   — Передай, боярыня, царице, что царь-батюшка изволит сейчас к ней сам жаловать.

Насколько могли помогать ей старые ноги, та побежала к царице с докладом.

Едва успели приготовиться к приёму царя, как он сам появился в палатах.

Приветливо улыбнувшись супруге, он вошёл в светлицу.

Все находившиеся там боярыни и мастерицы поднялись с лавок и чинно поклонились царю.