Патриарх Никон

Пристально осматривая горницу, еле освещённую трепетным огнём лампад, вошедшие, не видя хозяйки, громко спросили:

   — Эй, кто тут есть живые?

Но сёстры молчали.

   — Поищем, — дерзко проговорил думный боярин Илларион Иванов, присланный царём вместе с чудовским архимандритом Иоакимом к Морозовой.

Поиски были недолгие.

   — Вот ты где, боярыня, — снова сказал Иванов, — посланы мы к тебе государем великим. Вставай. Отец архимандрит сейчас будет тебе допрос чинить.

Архимандрит приблизился к боярыне.

   — Не в силах я встать, — слабо ответила Морозова.

   — Ой, неправду говоришь ты, боярыня, — усомнился архимандрит, — садись тогда, коли стоять не можешь.

Но вдова опять отказалась, говоря, что и подняться с перины не может.

   — Что ты говоришь ещё с нею, честной отец, вели стрельцам, они поставят её перед тобою.

Но Иоаким не решился поступить так грубо с боярыней.

   — Ну, коли не можешь встать, ответствуй так против царских повеленных слов.

Морозова молчала.

   — Како крестишься и како молитвы творишь? — спросил её архимандрит.

Вдова, сложа по староверскому пальцы, перекрестилась и начала читать молитвы.

В это время один из стрельцов нашёл огарок восковой свечи и зажёг. В опочивальне стало светлее.

   — Тако я крещусь, тако и молюсь, — твёрдо произнесла Федосья Прокопьевна, смело показывая сложенные персты.

   — Была у тебя, боярыня, беглая старица Мелания; здесь она в дому у тебя проживала под именем Александры. Где она теперь, сказывай скорей!

Гордо посмотрела вдова на спрашивающего её Иоакима.

   — По милости Божией и молитвами родителей наших, по силе нашей в убогом нашем дому ворота были отворены для странных рабов Христовых. Когда было время, были и Сидоры, и Карпы, и Мелании, и Александры. Теперь же никого нет из них, — проговорила Морозова.

   — Дерзка ты на язык, боярыня, — недовольно проговорил архимандрит и, отойдя в сторону, стал советоваться с Илларионом Ивановым.

   — Всё равно толку от неё не добьёшься, святой отче, — решительно проговорил думный дворянин, — ты побудь здесь, а я поищу, нет ли где в дому спрятавшихся.

С этими словами он вступил в смежный чулан.

В чулане было совсем темно.

Ничего не видя, Илларион Иванов стал шарить по стенам руками.

Вдруг его руки коснулись человеческого тела; он испуганно отдёрнул их и вскрикнул:

   — Отче святый, Александра-то здесь!

Но Авдотья Прокопьевна спокойно ответила:

   — Нет, я не старица Мелания.

   — Кто же ты? — изумлённо спросил Илларион.

   — Я князя Петра жена, Урусова, — тем же тоном ответила сестра Морозовой.

Думный дворянин, не ожидавший найти здесь такую знатную особу, ошеломлённый выбежал из чулана.

Заикаясь, испуганный Илларион Иванов едва мог произнести:

   — Там княгиня Урусова!

   — Княгиня Евдокия Прокопьевна, князя Петра супруга? — воскликнул изумлённый архимандрит.

   — Да, это она, — ответил Илларион.

   — Поди-ка, спроси её, како она крестится? — сказал Иванову Иоаким, по-видимому, что-то сообразивший.

Думный дворянин изумлённо уставился на говорившего.

   — Что ты на меня так смотришь? Как возможно вопросить о сём такую особу?

   — Повторяю тебе: исполняй, что тебе приказано!

   — Невозможно это сделать, отче, — отозвался Илларион, — посланы мы только к боярыне Федосии Прокопьевне, а не к сестре её.

   — Ещё раз говорю тебе, спроси её, — раздражённо возразил архимандрит, — я тебе повелеваю.

Но Илларион Иванов всё ещё колебался.

   — Коли ты отказываешься, так я пойду сам и доложу царю о твоём ослушании.

Думный дворянин повиновался и, войдя в чулан, дрожащим голосом спросил Урусову:

   — Како ты крестишься, княгиня?

Стрелец внёс в чулан огарок, стало светло.

Авдотья Прокопьевна пристально взглянула на царских посланных и, не вставая с постели, облокотилась на левый локоть, пальцы же правой руки сложила в староверский крест, именно большой палец с двумя малыми, указательный со средним, и, протянувши их, показала боярину, а потом и архимандриту.

   — Так я верую, — спокойно произнесла княгиня.

Оба посланные были поражены.

Отозвав в сторону Иванова, Иоаким начал с ним совещаться, что им теперь предпринять.

   — Я побуду здесь, отец, — сказал думный дворянин, — а ты ступай прямо к царю, объясни ему всё, он тебе сам укажет, как нам поступить.

Архимандрит поспешил отправиться к царю, тогда как Илларион Иванов остался ожидать.

Только теперь, узнав о намерении Иоакима, смутилась княгиня.

В эту минуту она готова была отказаться от своих слов, но было уже поздно.

Сёстры продолжали лежать, одна в опочивальне, другая в чулане.

Они томились невозможностью переговорить друг с дружкой, но ни та, ни другая не решались подняться со своего ложа.

Стрельцы, оставшиеся в горнице, пересмеивались.

Думный дворянин сидел у стола и что-то писал.

Кони быстро донесли Чудовского архимандрита до царского дворца.

Царь находился в Грановитой палате, посреди бояр.

Заметив вошедшего Иоакима, государь подал знак, чтобы он подошёл к нему.

Алексей Михайлович наклонил к архимандриту голову и тихо спросил:

   — Ну, что?

Иоаким, не осмеливаясь ответить громко, прошептал на ухо царю: