Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович

Уже одно то обстоятельство, что исправление наших церковных книг производилось при Никоне по печатным греческим венецианским изданиям и при том так, что различные выходы служебника все разнились между собою, было достаточно для того, чтобы вызвать в известной части русского общества противодействие новоисправленным книгам. Но это противодействие должно было еще более усилиться в виду того, что Никон поручил книжную справу между другими и очень подозрительному в глазах русских старцу греку Арсению. Ко всем вообще греческим выходцам, переселявшимся в Москву, русские относились подозрительно, так как эти выходцы характером жизни и деятельности в Москве нередко производили на русских очень неблагоприятное впечатаете. Все большинству русских казалось в них подозрительным: их ученость, полученная в латинских школах; самое их православие, видимо пошатнувшееся под влиянием латинского воспитания; их частная и общественная жизнь, во многом не согласная с представлениями русских об истинно благочестивой и строго православной жизни; вся их деятельность, определявшаяся иногда очень нечистыми побуждениями и вожделениями. Не даром конечно, Неронов взывал к царю: «и паки молим тя, государя, иностранных иноков, кроме Богом избранных истине не развратников, коих истине ругателей, и ересем вводителей, в совет прияти не буди, дондеже, государь, искусными мужи искусиши житие их. Зрим бо в них, государь, ни едину от добродетелей: Христова бо смирения не имут, но сатанинскую гордость, и вместо поста многоядение и пиянство любят, вместо же, еже Христа истаяти тело, мягкость и бувство любят» и пр. Но если уже все выходцы греки в глазах многих русских были очень подозрительны, то тем более, конечно, был подозрителен книжный справщик Арсений грек. Он был воспитанник греческой иезуитской коллегии в Риме, имевшей специальною целию воспитывать греков униатов, каким, вероятно, сделался и Арсений. Он, хотя бы временно и невольно, но все-таки принимал мусульманство. Как ушат, он жил некоторое время при дворе польского короля Владислава. Про него иерусалимский патриарх Паисий писал государю, что Арсений «прежде был инок и священник и, шед, бысть бусурман, и потом бежал к ляхам и, бысть у них, учинился униатом, и имеет на себе великое злое безделие, и распросите его добре и будете обрести вся». Этот донос патриарха на Арсения грека вполне подтвердился собственным сознанием самого Арсения, почему он и сослан был в оковах в Соловецкий монастырь, при чем царским указом игумену и братию Соловецкого монастыря повелевается, сосланного в их монастырь на вечное житье за еретичество греченина чернеца Арсения, держать в Соловках в земляной тюрьме, в крепости. Понятно после этого, почему Неронов, уже при начале книжных никоновских исправлений заявлял, что исправление русских книг никак не следует поручать таким сомнительным лицам, «яков оный лукавый чернец Арсений, о нем же патриарх иерусалимский писал к тебе, государю, из Путимля, что он, Арсеней, еретик, велел его остерегать. А ныне он, Арсеней, взят к Москве и живет у патриарха Никона в келье, да ево и свидетеля, врага, поставляет, а древних великих мужей и чудотворцев свидетельство отметает и ложно нарицает». Этот упрек Никону, что он доверенным книжным справщиком у себя сделал во всех отношениях подозрительного Арсеиния грека, был справедлив, не потому конечно, что Арсенни был действительный убежденный еретик и мог сознательно вносить какие либо ереси в русские церковные книги, или каким-нибудь образом портить их, но потому, что против него лично существовали очень сильные, на фактах основанные подозрения, Никоном не уничтоженные, вследствие чего Арсений, действительно мог служить соблазном для многих русских. В интересах успеха своего дела Никон обязан был принять во внимание совесть тех немощных, которых крайне смущало доверие патриарха к уличенному в неправославии и сосланному за еретичество на вечное житье в Соловки Арсению. Но Никон, по обычаю, не обращал никакого внимания на существовавшие в существовавшие в обществе подозрения и обвинение против Арсения, не постарался их разъяснить и опровергнуть, и потому деятельное участие Арсения в книжных Никоновских исправлениях послужило потом одним из главных оснований для противников реформам Никона признать новоисправленные книги еретическими, так как, говорили они, ведомый всем еретик Арсений грек внес в них, под видом и справ летя, свои ереси.