Патриархат заработной платы. Заметки о Марксе, гендере и феминизме

Маркс никогда не рассуждал о том, как репродуктивный труд и особенно домашний будут (ре)организованы при коммунизме. Как и Энгельс, он надеялся на посткапиталистический мир, в котором женщины добьются равенства с мужчинами, присоединившись к ним на заводах, и положительно оценивал индустриализацию, поскольку она позволяет женщинам вступить в «общественное производство»[94], в котором, как предполагалось, они никогда не участвовали[95]. В этом смысле в конце главы «Машины и крупная промышленность», обсуждая внедрение элементарного обучения детей фабричных рабочих, он написал:

Но как ни ужасно и ни отвратительно разложение старой семьи при капиталистической системе, тем не менее крупная промышленность, отводя решающую роль в общественно организованном процессе производства вне сферы домашнего очага женщинам, подросткам и детям обоего пола, создает новую экономическую основу для высшей формы семьи и отношения между полами[96].

Маркс ошибся в этом предсказании. Под угрозой классовой войны и возможного вымирания рабочей силы сначала в Англии, а потом и в США, причем в те же годы, когда он заканчивал первый том «Капитала», класс капиталистов начал проводить обширные социальные реформы, нацеленные на значительное сокращение женского промышленного труда и на реконструкцию семьи в пределах рабочего класса, которые еще больше углубили гендерное неравенство.

Маркс не предвидел эти изменения. Хотя он и понимал, что капиталистическая система означает бессмысленное расходование жизни, он не понял того, что задача «защитного законодательства», благодаря которому женщины и дети были в целом изгнаны с заводов, не сводилась к реформе заводского труда. Сокращение часов женского труда стало путем к новой классовой стратегии, которая вернула пролетарских женщин домой, чтобы они занялись воспроизводством рабочей силы – ежедневно и на уровне поколений. Благодаря этому ходу капитал смог не только устранить угрозу бунта рабочего класса, который снова восстал в 1870‐х годах, но и создать работника нового типа – более сильного, дисциплинированного, более устойчивого и готового считать цели системы своими собственными – то есть рабочего такого типа, который бы считал требования капиталистического производства «само собой разумеющимися естественными законами»[97]. Именно такой рабочий позволил британскому и американскому капитализму конца XIX века совершить технологический и социальный переход от легкой промышленности к тяжелой, от текстиля к стали, от извлечения прибавочного труда, основанного на увеличении рабочего дня, к извлечению, основанному на сокращении рабочего дня, компенсированного более сильной эксплуатацией.

Как я буду доказывать далее[98], создание семьи рабочего класса и пролетарской домохозяйки, занятой дома полный рабочий день, стало основным элементом перехода от абсолютной к относительной прибавочной стоимости. В этом процессе домашний труд сам прошел через процесс «реального подчинения», впервые став предметом особой государственной инициативы, крепко привязавшей его к потребностям рынка труда и капиталистической рабочей дисциплины. Эта инновация, совпав с расцветом британской имперской экспансии (которая принесла стране огромные богатства, позволив значительно увеличить зарплату рабочим), была не единственным фактором, отвечающим за умиротворение рабочей силы. Однако она стала эпохальным событием, которым обозначилась стратегия, позже достигшая своей кульминации благодаря фордизму и Новому договору, когда класс капиталистов стал инвестировать в воспроизводство рабочей силы ради создания более дисциплинированной и производительной рабочей силы. Этот «договор» сохранялся до 1970‐х годов, когда конец ему положила начавшаяся на международном уровне борьба женщин и феминистское движение.

Феминизм, марксизм и вопрос воспроизводства

Хотя Маркс, будучи защитником «эмансипации женщин» за счет их вовлечения в общественное производство, обычно понимавшееся как промышленный труд, вдохновил несколько поколений социалистов, в 1970‐е годы был открыт другой Маркс – феминистками, которые, восстав против экономической зависимости от мужчин, обратились к его сочинениям в поисках теории, способной объяснить угнетение женщин с классовой точки зрения. Результатом стала теоретическая революция, изменившая и марксизм, и феминизм.